текст: Виктор Щербина


Повестки общего в Украине:


от демократического транзита к неопатримониализму, этнонационализму и техноутопизму

Автор в Strategic Group Sofia
На рубеже перехода к независимой государственности в Украине идея демократии стала субъективной основой нового общественного консенсуса относительно необходимости строительства нового независимого государства.
В.Щербина
1
– КОНЕЦ 80-Х – СЕРЕДИНА 90-Х. Г.Г ХХ В.
2
– с середины 90-х г.г. (приход к власти Л.Кучмы) и до середины 2000-х («оранжевая революция»)
3
Начавшийся с «оранжевой революции» 2004 г. и длившийся до «революции достоинства» 2014 г.
4
начался в 2014 г. и связан с выходом нового политического поколения на арену формирования актуальных социальных процессов, сформировавшего повестку «революционной демократии».
Идея демократического обустройства страны как общего жизненного пространства народа Украины уже более четверти века играет роль одного из центральных идеологических конструктов. За это время с исторической арены ушло целое политическое поколение и сформировалось новое. Идея демократии выполняет важнейшую функцию в формировании социальных связей - концептуально задает те рамки, в которых происходит оценивание общественных процессов и явлений и на основе которых вырабатываются инструменты влияния на них. На рубеже перехода к независимой государственности в Украине она стала субъективной основой нового общественного консенсуса относительно необходимости строительства нового независимого государства. Она устраивала всех, поскольку понималась как обобщающая идея необходимости новой политической практики, основа отрицания недостатков прежнего социального порядка с целью реализации идеалов гуманизма как основы современного политического обустройства жизни страны европейского типа. Демократизация виделась активной частью общества как средство получения свободы от бюрократии и партийных чиновников, как новая практика жизни, основанная на принципах свободы от идеологии, реализации возможностей прямого участия любого человека в установлении правил, по которым живет его сообщество. Представители групп, обладающих различного рода властными ресурсами, видели в идее демократии приемлемый идеологический инструмент для своего воспроизводства в новых исторических условиях.

Идея демократии как основы общественной жизни (пространства общего) стала инструментом социального воображения масс, образом утопии, к которой следовало стремиться, отбросив предыдущие утопические представления, ставшие на то время формальностью.

Через четверть века «демократического транзита» странным выглядит то, как в стране постепенно складывается консенсус относительно того, что демократические процедуры если не мешают движению в направлении желательных изменений, то значительно усложняют его. Ведущими концептами в политической риторике сегодня выступают «война», «борьба с коррупцией» и «реформы». При этом периодически слышатся голоса о необходимости лишить избирательных прав целые категории населения – по возрастному, этническому, поселенческому или конфессиональному признакам.

Постулируемая большинством общества преданность демократической модели является скорее формальным, а не сущностным признаком. Так, большинство опрошенных из года в год, отвечая на вопрос о том, какую личную ответственность они несут за состояние дел в стране, выбирали вариант "никакую". Даже после драматических событий на Майдане и после них, большинство респондентов так и не стали чувствовать хотя бы частичную личную ответственность за ситуацию в своем государстве. Идея демократии для нескольких поколений не воспринималась как относящаяся к политическому процессу, она заместила собой в массовом сознании образ «хорошего будущего» и с этом связаны многие особенности как ее сегодняшнего понимания, так и отношения к ней. От демократии ожидали того же, что и от коммунизма и разочарование в ней может носить такой же характер - когда граждане современной Украины сталкиваются с непреодолимым неравенством, они склонны видеть в этом недостаток демократии.

В массовом сознании жителей Украины идея демократии формировалась под определяющим воздействием концепций общественной жизни, которые продуцировал (а по сути лишь транслировал) политический класс. Эволюция идеи демократии происходила также в контексте эволюции самого политического класса, отражает и выражает его меняющиеся структуру, состав и специфику интересов. В этом отношении можно выделить несколько периодов, на протяжении которых идея демократии была представлена различными концептуальными видениями в отношении интересов правящих групп.
В массовом сознании жителей Украины идея демократии формировалась под определяющим воздействием концепций общественной жизни, которые продуцировал (а по сути лишь транслировал) политический класс.
Первый период

– КОНЕЦ 80-Х – СЕРЕДИНА 90-Х. Г.Г ХХ В.
фото: Революция на граните, 1990-й
Это период кризиса УССР, начала формальной независимости в рамках прежних социальных институтов, закончившийся переходом к строительству нового государства. Идея демократии тогда интерпретировалась в двух основных видах. Во-первых, она представлялась в качестве нового образа будущего, заменявшего коммунизм – к которому следовало стремиться, прилагая усилия и принося жертвы. Во-вторых, демократия представлялась как инструмент совершенствования имеющегося общества. Представления такого рода состояли в том, что если получить независимость от Москвы, развивать многопартийность и плюрализм, это позволит избавиться от идеологизации общественных процессов и задействовать таким образом новые (ранее исключенные по идеологическим мотивам) потенциалы и сделать общественную жизнь более эффективной и динамичной. В начале 1990-х многие были убеждены в безоговорочной правоте Френсиса Фукуямы, который пророчил «Конец истории» в связи с крахом коммунистических режимов и предвиденного им глобального торжества либеральной демократии и рыночной экономики. Идея демократии того периода неразрывно связывалась с представлением о необходимости развития частной собственности как наиболее эффективной основы экономики страны. На этом этапе идея демократии выступила инструментом легитимации процессов приватизации и возникновения класса новых частных собственников. Новый класс собственников был представлен в подавляющем большинстве людьми, распоряжавшимися ресурсами общественной (а на деле - государственной) собственности и нуждался в собственной идеологии, в качестве которой выступил концепт демократического транзита.
Второй период

– с середины 90-х г.г. (приход к власти Л.Кучмы) и до середины 2000-х («оранжевая революция»)




фото: Оранжевая революция, 2004-2005
на протяжении которого идея демократии представлялась как фундамент государственного строительства. «Новые старые элиты» (бывшая республиканская партийно-хозяйственная номенклатура и «теневики») были заняты освоением ресурсов экономического пространства страны – шла приватизация, происходили переделы сфер влияния, освоение старых и поиск новых рынков. Будучи выходцами из командной экономики, они оказались не в состоянии реализовывать в рамках демократических процедур задачи экономической модернизации. Стагнирующая экономика, обеднение населения и проблемные вопросы распределения собственности, приватизация требовали оперативного реагирования и концентрации полномочий. Потребность в стабилизации политической ситуации, задачи экономической модернизации и нациостроительства в Украине требовали перехода к сильной исполнительной вертикали, усилению роли президента. При отсутствии исторической демократической традиции, низкой политической культуры элит и населения, неразвитости гражданского общества, слабости партийной системы к середине 1990-х гг. в Украине сложилась специфическая политическая система с преобладающими элементами авторитаризма. Следствиями этого процесса были жесткий административно-налоговый контроль, установление бюрократически-олигархической экономики и неконтролируемая приватизация – все это интерпретировалось в общественном сознании как издержки периода «демократического транзита». Идея демократии как общего будущего была средством легитимации происходивших трансформаций, позволявших формироваться новым социальным группам, имевшим уже новые политические интересы и связанные с этим отношения между собой – в демократическом транзите возникали олигархические группы, новая государственная бюрократия, мелкий и средний бизнес, новые маргинальные слои.
Идея демократии как общего будущего была средством легитимации происходивших трансформаций, позволявших формироваться новым социальным группам, имевшим уже новые политические интересы и связанные с этим отношения между собой – в демократическом транзите возникали олигархические группы, новая государственная бюрократия, мелкий и средний бизнес, новые маргинальные слои.
В такой ситуации возник довольно устойчивый запрос на государственный патернализм, что было обусловлено, в первую очередь,кризисными явлениями в экономике (безработица, возрастающая инфляция, обесценивание сбережений и т.п.). В роли патрона выступила наиболее влиятельная организованная на то время группа – создав тем самым новый предмет и характер политической борьбы, предполагавший поиск внешней поддержки. Пользуясь определением американского транзитолога Томаса Карозерса, в Украине в середине 1990-х гг. возник синдром «политики доминантной власти». Карозерс пишет, что «страны с этим синдромом имеют ограниченное, но все же реальное политическое пространство, определенную политическую состязательность между противоположными группами и, по меньшей мере, главные институциональные формы демократии. Тем не менее, одна политическая группа — движение, партия, семья или отдельный лидер - доминируют в этой системе таким образом, что не оставляют практически никаких перспектив смены власти в обозримом будущем... При доминантной власти выборы преимущественно сомнительные, хотя и не целиком фальшивые, так как господствующая группа старается разыграть более или менее приличное избирательное шоу для международного сообщества...» (1.)

Реальная «политика доминантной власти» предусматривала не только усиление роли президента, но и сохранение за парламентом широких полномочий, обеспечивающих конкурентную среду для политических элит.


Особенностью Украины начала 2000-х гг. был искусственный конфликт между группами интересов. Именно этот конфликт финансово-промышленных групп, сохранение конкуренции между группами давления и отдельными политиками, обеспечил Кучме возможность сконцентрировать в одних руках механизмы определения политической повестки дня и контроля над экономическими процессами. Результатом стало появление мощных региональных политико-экономических групп. При этом возникает новый запрос на новое видение идеи демократии как пространства общего - с одной стороны, государство управляется во многом как частное владение правящих групп, а с другой - возникает своеобразная модель «политического капитализма», при котором накопление капитала происходит путем получения доступа к политическим и административным ресурсам. В этой системе ведущее место принадлежит новому классу политических предпринимателей, которые достигают экономических целей с помощью «политических инвестиций» в главу государства, в силовые структуры, политические партии, депутатский и чиновничий корпуса. Взамен они получают политически обусловленные льготы и привилегии, доступ к бюджету, к государственной собственности, очень часто – иммунитет от закона. Решающая роль в политико-экономическом процессе принадлежит так называемым клиентарно-патронажным отношениям и связям. Патрон – президент, премьер, мэр и так далее – защищает своих клиентов, а те взамен оказывают ему всевозможные услуги. Экономические и властные ресурсы первого обмениваются на политическую и электоральную лояльность вторых. В этом смысле неопатримониальная система представляет собой сложную пирамиду разнообразных региональных, отраслевых и бизнесовых патронатов, которая объединяется вертикалью президентской власти (2.)
Идея демократии в этот период начинает восприниматься уже в новой повестке, как идея разделения политики и бизнеса – как раз потому, что они становятся единым целым.
В стране возник новый разнородный социальный субъект – бизнес-сообщество, который востребовал политическую структуру обеспечения собственных интересов. Государство в Украине явно отставало от социального запроса общества на участие в управлении страной и, с другой стороны, возникли группы интересов, противящиеся такому участию. Это стало социальной основой уже новых, постсоветских, социальных напряжений, ставших основой новых политических потрясений. В самом начале этого периода прозвучала сакраментальная фраза Л.Кучмы: «скажите, какое общество нужно строить и мы его построим». При этом понимание нового общества было прежним – пытались жить как при УССР (т.е. в правовом, социально ориентированном обществе), одновременно развивая частную собственность. Собственно демократией с этой точки зрения была возможность участия в общественных процессах как новых, так и старых социальных субъектов. Конфликт социальных интересов, вызываемый ростом неравенства, не вписывался в такое видение, поскольку демократия мыслилась как некое примиряющее состояние. У нас до сих пор власть рапортует о «битвах за урожай», не принимая во внимание то, кому этот урожай в конечном итоге принадлежит. Демократия в этот период понималась как развитие системы разделения властей – что в реальности привело к появлению структур власти, ориентированных на конкретные группы политико-экономического класса, к их «приватизации» и конфликту интересов внутри новой государственной машины. В этот же период демократия понимается как процесс децентрализации, развитие системы местного самоуправления с выраженными интересами различных регионов. Со временем это послужило предпосылкой формирования тенденций к возникновению квазифеодальных анклавов различного вида и размера. Не удивительно, что идеологический раскол страны на «запад» и «восток» приходится как раз на завершение этого периода – развитие различных групп собственников требовало легитимации и обеспечения их интересов на общенациональном уровне в виде ориентированной на них государственной политики. Формируемое государство виделось как инструмент внутренней борьбы между различными возникавшими группами и это в конечном итоге привело к возникновению новых прочтений идеи демократии.
Демократия в этот период понималась как развитие системы разделения властей – что в реальности привело к появлению структур власти, ориентированных на конкретные группы политико-экономического класса, к их «приватизации» и конфликту интересов внутри новой государственной машины.
Третий период

Начавшийся с «оранжевой революции» 2004 г. и длившийся до «революции достоинства» 2014 г.








фото: Майдан, «революции достоинства» 2014 г.
характеризуется тем, что идея демократии стала восприниматься политическими субъектами уже как препятствие на пути государственного строительства, к задачам которого в общественном сознании все больше сводилось все многообразие общественной жизни Украины. Во всех вариантах оппозиции в значительной мере удалось канализировать общественное недовольство и получить ту социальную базу, на которую она могла рассчитывать. Здесь проявился основной парадокс происходивших революций: ее организаторы хотели лишь поменять политическую элиту, а участники массовых выступлений хотели радикальной смены всей системы политической власти, часто сами того не подозревая (3.) Мы умышленно уходим от дискуссии вокруг движущих сил «оранжевой революции» и роли внешних факторов в обеспечении победы В.Ющенко. Вместо перехода к консолидированной демократии и обеспечения необратимости демократического процесса «оранжевая революция» 2004 г. принесла Украине «дисфункциональную» демократию, двоевластие, латентный политический кризис.
...идея демократии стала восприниматься политическими субъектами уже как препятствие на пути государственного строительства, к задачам которого в общественном сознании все больше сводилось все многообразие общественной жизни Украины... Вместо перехода к консолидированной демократии и обеспечения необратимости демократического процесса «оранжевая революция» 2004 г. принесла Украине «дисфункциональную» демократию, двоевластие, латентный политический кризис.
Т. Карозерс дал определение той модели политической системы, которая существовала в Украине в 2006–2010 гг., частично в Молдове (2009–2010 гг.), в Кыргызстане (2010 г.) По его мнению, это была «дисфункциональная» демократия, или режим «беспомощного плюрализма», когда «партии, которые воюют за власть, настолько преисполнены слепой ненависти друг к другу, что все их оппозиционные усилия направляются исключительно на то, чтобы любой ценой не позволить соперникам чего-либо достигнуть»; «политическое соревнование происходит между глубоко враждебными партиями, которые действуют, в сущности, как сети клиенталистского патронажа, без каких-либо попыток к самообновлению»; «власть переходит от одной недолговечной политической группировки к другой, во главе с харизматическим лидером, или ко временным альянсам с невыразительной политической идентичностью» (4.) В рамках такой модели возникли следующие факторы: а) тесная связь правительства с парламентом, особенно с его партийным большинством; б) зависимость правительства и большинства его членов от главы правительства и парламента, чем от президента; в) отсутствие эффективных схем решения конфликта интересов между президентом и правительством, возникновение «двоевластия». В декабре 2004 г. в качестве компромисса между сторонниками В.Ющенко и В.Януковича, во избежание возможного силового противостояния, политическая элита достигла консенсуса в виде принятия пакета конституционных изменений, превративших Украину из президентско-парламентской в парламентско-президентскую республику. Противостояние по линии президент-правительство-парламент превратилось в замкнутый круг, что и заставило в 2010 году вернуться к норме, которая с точки зрения транзитологии является наиболее оптимальной для эффективного проведения дальнейшего курса на демократизацию, а именно: возврат к Конституции 1996 года и усиление президентской власти.

Поскольку «дисфункциональная» демократия не создаёт механизмов неизменности демократического выбора, то при стечении разных обстоятельств смена правительства может обернуться как транзитом к консолидированной демократии, так и к «авторитарной модернизации».

В 2010-11 гг. возникла «точка бифуркации» и перспектива демократической перезагрузки была возможна на пути конституционных реформ. И такие попытки имели место. (5.)

Однако в ситуации кризиса одновременно стала формироваться и другая повестка событий. Система «олигархического консенсуса», лежавшая в основе политической стабильности страны, была нарушена. В2010-12 гг. получил развитие механизм экономической монополизации, который требовал обеспечения в виде политических шагов в направлении сворачивания демократических практик. Как результат, социальные, политические и экономические конфликты были вытеснены за пределы институтов политико-правового общения. Возникла повестка прямого силового противостояния власти и тех сил, которые не имели представленности своих интересов в системе институционального общения. Эта повестка носила революционный характер, поскольку провозглашала разрушение институтов политико-правового общения страны и создание впоследствии новых. Концепт реформ стал трактоваться одними силами в этом смысле, другие же истолковывали его по-прежнему, как защиту и развитие имеющихся институтов.

Четвертый период
начался в 2014 г. и связан с выходом нового политического поколения на арену формирования актуальных социальных процессов, сформировавшего повестку «революционной демократии». Мы оставляем за границами нашего рассмотрения действие внешних факторов и игроков, поскольку в данном случае рассматриваем формирование внутренней логики восприятия идеи демократии, которая опирается на динамику развития политических процессов в стране.
Для рассмотрения понимания и перспектив идеи демократии в этот период важно понимать характер поколения, ставшего движущей силой Майдана-2014. 2004 - 20014 гг. - это период «политического взросления» поколения жителей Украины, которые родились уже после распада СССР.
Это поколение формировалось уже не в условиях «необходимости демократии», но в волнах «революционизма». Молодым людям 1991г. рождения в 2004 году, когда состоялась «Оранжевая революция», было 13 лет (подростковые изменения, период конфирмации – осознания и принятия социальных ценностей), а в 2013 – двадцать три, период вхождения в социальное общение с этими ценностями в качестве самостоятельных субъектов. Это поколение социализировалось в условиях упадка институтов «советской Украины», в условиях «демократического транзита» - когда старое концептуальное основание отрицалось, а новое лишь провозглашалось в виде поисков «национальной идеи». Если для предыдущего политического поколения идея демократии ассоциируется с «улучшенным УССР», то для нового поколения идея демократии и связанные с ней политические конструкты была чем-то из сферы средств идеологической легитимации происходивших процессов. Это были процессы приватизации, сопровождавшихся ростом неравенства, экономическим и социальным упадком, катастрофическим сворачиванием перспектив полноценной жизни в стране. Это были процессы упадка институтов образования, медицины, пенсионной системы. Это были процессы формирования политической системы с новыми внутренними противоречиями.
Иными словами возник исторически новый исторический субъект, прочитывавший идею демократии исходя из условий своего формирования и в контексте собственных исторических перспектив – прежняя система координат концептуализации идеи демократии как основания общего социального пространства ему недоступна, новой же еще не выработано.
В основе этих координат уже не «демократический транзит» как выход из тоталитарного прошлого ХХ в., а движение в неопределенное будущее нового века. На межпоколенческом уровне возникла объективная база для конфликта интерпретаций идеи демократии. Концептуальная неопределенность отношения идеи демократии и национальной идеи обозначилась как повестка критического переосмысления связи идей демократии и национализма, которые в предыдущий период на концептуальном уровне не противоречили друг другу, составляя единую альтернативу «советскому тоталитаризму». «Получили независимость - но не можем воспользоваться ею. Потому что из ее наполнения, сути осталось мало. Церковь ассимилировалась в Москву.Культура не определена: или пользоваться давними традициями, или глобализироваться под Терминатора и Мадонну. Язык потерял свой маркер принадлежности к нации. Умение говорить и писать на украинском, стремления к этому уже нет в качестве составляющего Украины независимой, а скорее относится к отдельным ее территориям. Суть Украинского государства становится пустой. Как пересохший колодец, в котором нет воды. Нечего почерпнуть из той добываемой в борьбе независимости. Чтобы быть открытым и толерантным к чужому, надо крепко стоять на своем. Брать ответственность за пересохший колодец и копать вглубь, искать источники. А потом дополнять дождями - из туч восточных или западных.» - так выражает восприятие текущей ситуации представитель нового поколения в 2017 г. (6.)
Видение идеи демократии и ее перспектив в этих условиях стало еще более разнообразным – наряду с теми, кто ее переосмысливает по-новому, возникли и те, кто стал видеть в ней прямую угрозу своим интересам и противоречащую сложившимся взглядам на общество.
«Новые сторонники демократии» сформировались под значительным воздействием идеологии перехода к «информационному обществу», которая опирается на иную метафору видения общего социального пространства страны. Поэтому часть молодежи ориентирована на техноутопическое видение пространства общего в Украине. С этой точки зрения, ситуация кризиса видится как процесс перехода от индустриального мира к киберкоммуникативному – сетевому, индивидуализированному, непосредственно глобальному, в котором государство выполняет роль одного из фукнционалов, опции, но не основы жизни общества. Новое поколение поставлено в другие условия, где нет места принципу «профессия это судьба» и склонно к постмодернистскому прочтению общества. Вместо стабильной системы с устойчивыми внешними границами и внутренней иерархией общественных групп общество представляется здесь в виде открытой неустойчивой среды, образуемой потоками взаимодействий атомизированных индивидов. Поэтому значительная часть нового поколения (особенно в лице своих адептов) видит идею демократии сквозь очки современной технократической утопии, то есть в контексте перехода человечества к новым коммуникативным процедурам, предполагающим использование киберкоммуникативных средств. Новым «старым» пространством общего, подлежащим упразднению, здесь видится сам прежний принцип организации общественной жизни в виде стабильных институтов, на смену которым должны прийти динамичные и открытые социальные сети. С точки зрения сторонников своеобразного киберанархизма, образцом демократического государства являются многочисленные онлайн-сервисы, которые развивает гражданское общество. Поэтому идея демократии связывается с деятельностью в социальных сетях. С этой точки зрения «такие онлайн-сервисы создают обязательства, чувство принадлежности, собственности и улучшают доверие в обществе. Тысячи тех, кто участвует в создании этих сервисов, и сотни тысяч, которые принимают активное участие в пользовании ими, формируют устойчивую социальную сеть, независимую от потенциального хакерства, контроля или цензуры в ведущих социальных сетях. Это люди, которые снова выйдут на улицы, если будет необходимость защищать независимость Украины и демократию. В определенном смысле, Украина – это большая живая лаборатория для демократии участия. Более того, это пример создания государства таким путем. Это то, что должно быть после революции: люди берут власть в свои руки. Это больше касается не того, чтобы брать власть, а того, чтобы делать дела для страны и строить ее .... сама идея, что люди, свободно сотрудничая по интернету, могут принести результаты там, где государство и бюрократия на это не способны – захватывающая. Это не очередная революция в Facebook или Twitter. Это не клики, лайки или ретвиты. В этом есть серьезные элементы создания государства, онлайн – снизу вверх. В случае успеха Украина будет примером того, что может сделать интернет для демократии. С верой в положительное влияние технологий на общество и с верой в Украину я надеюсь, что это будет иметь успех. Это также ставит Украину на карту мира не как страну, потерявшую часть территории и имеющую проблемы со своим соседом, но как хаб технологий для демократии участия и ноу-хау реформ, которые продвигаются гражданским обществом. Эта технология и другие связанные с ней социальные ноу-хау и есть то, благодаря чему мы сможем увести ветер из парусов популистов.» (7.)

Помимо «новых сторонников» демократии, видящих её как «цифровое сетевое будущее» в числе нового поколения сформировались и «новые противники», видящие в ней угрозу общему в том виде, как они его понимают, угрозу собственному будущему. Видения тотального либерального изменения всех основ общественной жизни отрицается так же тотально и пространство общего видится в рамках идеологии этнонационализма. Пространство общего здесь видится как единый исторически существующий сверхорганизм, в котором правом влиять на его жизнь обладает лишь некоторое число граждан, относящихся к титульной нации, понимаемой в этнических категориях.



Переживаемый кризис видится как переход к пространству общего, опирающегося исключительно на государство-нацию.
Лозунг «Украина для украинцев» находит отклик в сердцах той молодежи, которая не видит своего места в индивидуализированном неустойчивом неолиберальном мире с неопределенным будущим. Наряду со всплеском «гражданского активизма», этот период заканчивается и переходом к отрицанию принципов демократии в условиях и под предлогом военного конфликта. В этой повестке доминируют требования политической мобилизации общества вокруг государства, ограничения прав и свобод отдельных категорий народа Украины и утверждения национал-этнической идеологии как государствообразующего начала. То, что было одним из видений общего, начинает претендовать на его монопольный вариант. Последнее предполагает введение политической цензуры и других практик. Все это представляется как единственно возможное условие сохранения государственности Украины в современных условиях. Вот характерная иллюстрация указанного раскола: «Царство общественных идей вечно и неизменно, так что оно не нуждается в вашей защите или рекламе. Конкретная идея хороша или плоха не сама по себе, но лишь в определенных местах и периодах времени. Пользуйтесь идеями, с умом и чувством меры – и будет вам польза, иначе, все пойдет наперекосяк. Примитивам-придуркам какую идею не дай, так они ее испохабят и доведут до абсурда. Дай дуракам идею демократии, так они разведут бардак и загонят общество в тупик... Текущая политика ,принятые законы, решения правительства – они на 95% зависят не от фамилий первых лиц, но от логики эволюции режима, от соотношения сил, ресурсов, имущества между власть имущими и народом, между голосов общественного мнения и прессингом подконтрольных власть имущих СМИ. Сейчас нам надо решительно отбросить в сторону неуместную, фальшивую идею демократии и поднять на щит идею открытой диктатуры и жесткого порядка, ради спасения государства. Вопрос, как эту общественную идею диктатуры нормально и правильно реализовать - всегда большой вопрос, ибо налицо огромный конфликт интересов и заблуждений.» (8.)

В условиях возросшей роли коммуникации как средства социального конструирования, критически важную роль играют средства самоописания общества – прежде всего язык политики.

Культура организации языкового пространства, в котором рефлексируется идея демократии в современном украинском (и не только) обществе носит специфический характер. В ситуации отсутствия внутреннего общественного диалога, набор базовых концептов видения горизонтов и перспектив общественного развития достаточно узок как в публичной, так и в академической сферах. Демократия в практиках социальной рефлексии позиционирована как единственно возможная перспектива и единственно приемлемая для граждан ценностная диспозиция. Более того, демократия понимается как особый тип общественного устройства, а не общественно-политический феномен.
С таких позиций производимые интеллектуальным сообществом образы социально-политической реальности носят односторонний абстрактный характер, в них осознанно или бессознательно упускаются реальные черты общества, не относящиеся к образу демократии.
К тому же, фиксируя в языковых выражениях любые сложные идеи, мы вольно или невольно осуществляем абстракции, т.е, принимаем во внимание одни их стороны и игнорируем другие. При этом мы часто относимся к отраженным в языке идеям так, будто они обладают лишь известными нам признаками и не обладают другими, будто они не имеют собственной, не зависящей от нашего взгляда и интереса полнотой свойств и логикой. Идея демократии была описана в политическом дискурсе украинского общества именно таким способом. В частности, аспект ответственности отдельного человека и общества в целом за результаты своих взаимодействий в рамках демократического порядка если и упоминался, то не как равнозначный и необходимый. В общественном дискурсе присутствовало представление о неизбежности позитивного результата любых решений, мистическая вера в непременность успеха нациетворчества – согласно принципа «бо ми того варті». Рациональные составляющие, говорящие о рисках и необходимости видеть собственное будущее с точки зрения различных общественно-политических реалий современности отодвигались на задний план – часто даже сознательно, как препятствие для успеха на пути реформ, требующих жертв сегодня и сулящих небывалый рост благосостояния в будущем. Однако это будущее все больше отдалялось по мере того, как расходовались ресурсы, созданные в предыдущий исторический период и возникала задача как-то осмыслить такое отдаление, что, в свою очередь, повышало спрос на иррациональность видения как происходящего, так и собственной перспективы. В рамках формальной демократической рациональности формировались иррациональные общественные интенции, предполагавшие в качестве нормы «действовать не взирая ни на что». Сама же рациональность как принцип отношения к реальности все более теряла свой статус в общественном сознании. Власть языка оказалась настолько мощной, что зафиксированный в нем фрагментарный образ идеи демократии стал казаться гораздо более реальным, чем сама реальность этой идеи как части многообразного цивилизационного развития человечества - со всеми ее позитивными и негативными свойствами. В силу того, что в идее демократии отражены некоторые положительные (с точки зрения определенной части общества) свойства данного общественного устройства, осознанно или нет, в общественном сознании стали восприниматься и все остальные его составляющие как абсолютные социальные добродетели. Осознанно или нет, негативные стороны демократии в лучшем случае игнорировались как не имеющие значения случайности, сложности роста, а то и предвзятые мнения отдельных лиц. В худшем случае этим негативным свойствам стали приписывать некоторое положительное значение. Известно, что язык позволяет нам создавать образы абстрактных предметов, которые в принципе не могут существовать эмпирически. Отраженная в языке идея демократии длительное время выступала основой образа такого «абсолютно положительного» общественного устройства, которое реально складывалось. И в той мере, в которой эта языковая основа могла продолжать существование, продолжал существование и такой образ демократии. В особых исторических условиях, сделавших возможным безраздельное господство языкового конструкта (все другие идеи были политически отвергнуты), образовывавшего демократический дискурс, сформировался и существовал «симулякр демократии». Однако как только эта языковая реальность перестала устраивать политические практики, образ «идеальной демократии» потерял устойчивость и возникла перспектива его переопределения иной, не исключено, что в обратной, негативной, коннотации.
От того, как именно новое поколение будет понимать идею демократии в качестве основы пространства общего в Украине, как будет к ней относиться практически, зависит будущее демократических основ жизни украинского общества.
Формально Украина является демократической страной – существует разделение властей, задекларировано верховенство права, местное самоуправление объявлено приоритетом, выборы стали рутинным правилом политической игры, законодательная база для свободы слова, как и для других свобод и прав, существует. Другое дело – социальное содержание этой политико-правовой надстройки. Не следует забывать, что вариант демократии в Украине – это также и политический проект, связанный с процессом возрождения института частной собственности со всеми вытекающими из этого социальными последствиями. Значительная часть молодежи апатична и прекрасно встраивается в заведенный порядок вещей – пока этот порядок это позволяет. Упование на молодое поколение как носителя демократического будущего оправданно лишь отчасти, о чем свидетельствуют социологические исследования в Украине и некоторых других посткоммунистических странах. Идейный посыл конца 80-х, начала 90-х уже давно растерял свою мобилизационную силу, а нынешняя молодежь с ним и не знакома. Поэтому призывы присоединиться к «цивилизованной» Европе все больше напоминают ностальгирование по советскому идеалу благополучной жизни, презрительно названному «совком».

Специфика переживаемого сегодня кризиса такова, что неопатримониальный порядок доминирует, но уже находится в критическом состоянии – борьба за реформы одними прочитывается как борьба против такого порядка, другими же как борьба за его укрепление. В этом социально-политическое содержание конфликта, вышедшего в открытую фазу к концу 2017г.


Украинский политолог А. Фисун (9.) выделяет три основных принципа функционирования неопатримониальных систем:
1
Политический центр отделен и независим от периферии, он концентрирует политические, экономические и символические ресурсы власти, одновременно закрывая доступ всем остальным группам и слоям общества к этим ресурсам и позициям контроля за ними;
2
Государство управляется как частное владение (патримониум) правящих групп — носителей государственной власти, которые приватизируют различные общественные функции и институты, делая их источником собственных частных доходов;
3
Этнические, клановые, региональные и семейно-родственные связи не исчезают, а воспроизводятся в современных политических и экономических отношениях, определяя способы и принципы их функционирования.
~
Специфика 2017 г. заключается в том, что этот неопатримониальный порядок пытаются представить и оформить основанием политической легитимности политического пространства страны, в качестве нового образа «пространства общего». В этой парадигме сформированы идеологии политических реформ – новой централизации и новой регионализации (деценрализации), что уже вызвало новые политические конфликты. Попытки проведения таких реформ по ряду направлений наталкиваются на несовместимость задач модернизации с институтами неопатримониализма, а стремление устранить эти противоречия с помощью частичных и/или компромиссных решений подчас приводит лишь к ухудшению ситуации по сравнению со сложившимся статус-кво. Отсутствие у правящих групп стимулов к институциональным изменениям, которые могут ослабить их политическое и экономическое господство, создает «порочный круг»: многие реформы не дают ожидаемой отдачи либо оборачиваются непреднамеренными и нежелательными последствиями. По замечанию политического эксперта С. Денисенко, «Невозможно одновременно возводить барьеры, строить границы, создавать новых регуляторов, нанимать чиновников, увеличивать перераспределение ВВП через бюджет. Но при этом размышлять о борьбе с коррупцией и снижении административного давления на бизнес. Сверхэтатизированное общество, мобилизованное государство с гипертрофированным силовым и чиновничьим аппаратом, экономика, работающая в режиме чрезвычайной ситуации и ручного управления оказываются не совместимы с нынешней Европой. ... Мы видим, что противоречия накапливаются, система-гибрид не работает. Хуже того, начинается социальная энтропия. Граждане разочаровываются, доверие к государству тает, как и вера в будущее страны. Нужно делать выбор не откладывая.» (10.) В перспективе следует рассмотреть возможные внутриполитические и внешнеполитические стимулы к отказу Украины от политических институтов неопатримониализма и их последующей замены инклюзивными экономическими и политическими институтами.
Выводы

1
Идея демократии как основания общественной жизни в украинском обществе прошла ряд стадий развития и возник вызов, связанный со сменой социально активных поколений. В связи с тем, что эта идея была основой риторики власти, прикрывавшей институциональную деградацию страны, в течение периода формирования нового социально активного поколения, сформировался потенциал отрицания этой идеи как основы дальнейшего развития политической системы страны. Новое видение демократии формируется в нескольких горизонтах – развития непатримониализма и техноутопизма. В то же время в практиках политической жизни присутствуют альтернативные демократическому видению образы общества – националистического и, в перспективе, социалистического толка. Необходимо формирование нового диалога о демократии, который исходил бы из реалий современной Украины и перспектив двадцать первого века.

2
Попытки исключить из исторической памяти опыт демократии советского периода ведут к тому, что значительная часть населения страны воспринимает ее исключительно как политическую риторику, идеологическое средство реализации интересов правящих групп. Это ведет к дискредитации в общественном сознании идеи демократии и обострению интереса к альтернативным демократии концепций политической жизни.

3
Важно, насколько в условиях смены поколений будут сформированы условия диалога между поколениями и решен вопрос преемственности в развитии общественной идеологии. Многое зависит от того, сумеет ли украинское общество в лице интеллектуальной элиты осознать критическое значение сохранения демократических начал для своего исторического будущего в условиях ХХІ века, либо же оно скатится в лоно тоталитарной утопии этнонационалистического толка. В этом отношении существенное значение принадлежит политике исторической памяти (направленной сегодня на разрыв поколений) и гуманитарной политике государства в целом.

4
Проблема демократии в Украине – отсутствие реальной социальной повестки, которая поддерживалась бы всем обществом и реализация которой требовала бы совместных усилий в рамках демократических процедур. Более того, медиа-машины войны работают на то, чтобы такого общего не сложилось и в ближайшем будущем – людей стравливают по территориальным, этническим, конфессиональным признакам. Однако объективно повестка консолидации общества на демократических началах существует, она придаст новый импульс идее демократии в Украине. Это повестка мира и реинтеграции страны, предполагающая включение всего многообразия интересов, имеющихся в обществе. Это повестка позитивной включенности Украины в континентальные и глобальные процессы. Строительство мира в обществе, формирование общественного диалога, демобилизация общества и решение многочисленных социальных проблем - все это может стать предметом вовлечения людей в новое пространство общего. Идея демократии в этом отношении имеет значительный, если не уникальный, потенциал. Миротворчество как создание нового общественного порядка может быть реальным мотивом сотрудничества и диалога и предполагает развитие демократических начал. Не покончив с войной, имитациями демократии, а также «купленной демократией» в виде занимающихся далекими от проблем миллионов украинцев НГО, Украина не сможет перейти к реальной демократии в новых исторических условиях.

5
Украина выработала некоторые составляющие демократических механизмов и прожила с идеей демократии как основы общества более четверти века, предпосылки для сохранения и развития демократии все же имеются – несмотря на описанные выше проблемы. Однако это не автоматический процесс, он требует осознанных усилий как исследовательского сообщества, так и тех политических сил, которые заинтересованы в развитии демократического будущего своего народа.
Підпишись на наш Telegram канал чи Viber, щоб нічого не пропустити
Ссылки
1. Thomas Carothers. Revising the Transition Paradigm [Электронный ресурс]// http://www.journalofdemocracy.org/articles/gratis/Carothers-13-1.pdf).
2. Фисун А.А. Демократия, неопатримониализм и глобальные трансформации: Монография. - Харьков: Константа, 2006. - 352 с.

3. Малинкович В. О причинах «оранжевой революции» в Украине [Электронный ресурс]//http://www.igpi.ru/monitoring/ukraine/new_ukr/revolution/1118840376.html


4. Thomas Carothers. Revising the Transition Paradigm [Электронный ресурс]// http://www.journalofdemocracy.org/articles/gratis/Carothers-13-1.pdf.

5. Рябчук Н. Украинская трансформация: между демократией и авторитаризмом [Электронный ресурс]//http://www.bigyalta.com.ua/story/7228.

6. https://zbruc.eu/node/71712
7. http://www.eurointegration.com.ua/rus/experts/2017/03/31/7063821/ 8. https://durdom.in.ua/uk/main/article_print/article_id/29741.phtml
9. https://mydisser.com/ru/catalog/view/247/248/12337.html
10. http://inosmi.ru/social/20170903/240184160.html)
Сподобалась стаття? Допоможи нам стати кращими! Даний медіа проект - не коммерційний. Із Вашою допомогою Ми зможемо розвивати його ще швидше, а динаміка появи нових Мета-Тем та авторів тільки ще більш прискориться.
~
Ще з розділу цієї Теми:
Тема: Український "транзит"
Украина и Россия в эпоху постсекулярных идеологий
Представляется целесообразным, осознав необходимость перехода от классических идеологий секулярного общества к религиозно мотивированным идеологиям постсекулярной эпохи, перевести бытие новых идеологических образований в эксплицитное состояние. На сегодняшний день в подобных идеологемах слишком много имплицитных «примесей», которые объясняются религиозным происхождением указанных парадигм, а также их относительно недавним укреплением на авансцене истории. Внося коррективы в эмоциональный строй идеологической риторики, можно выработать сценарий развития международной политики, при котором историческая и культурная близость Украины и России из камня преткновения превратится в геополитический козырь. (А.Белокобыльский; В. Левицкий)
Made on
Tilda