Порядки и бес-порядок.
Замыслы, варианты, предпосылки

Пожалуй, самая сложная задача – заглянуть в будущее. Будущее в образах и условных конструкциях – это всегда проекция настоящего, потому что будущее есть всего лишь возможность, а прошлое – опыт и предпосылки в настоящем.

Будущее изменчиво, оно «дрожит» как неустойчивая и динамичная картинка на экране, подверженная бесконечным помехам новых «волн» и сигналов. И все же контуры этой картинки, ее инварианты можно и нужно увидеть.

В этом смысле, прогнозы будущего, футурологические построения нельзя рассматривать как тривиальную игру ума. Потому что возможно только то, что возможно. А значит, в качестве предпосылок необходимо брать и учитывать реальные, в настоящем, расстановки сил и интересов, зрелость и готовность субъектов к движению к своему желаемому будущему.

Изложенное в I и II частях эссе позволяет выделить условные 3 варианта будущего миро-порядка, где под миропорядком подразумевается определенная, устойчивая в времени, конструкция отношений на глобальном уровне и соответствующие ей институты:

Вариант А – Pax BritAmerica.

Вариант Б – «Темные Десятилетия».

Вариант В – «Новый Вестфалитет».

Вполне вероятно, что к этим трем базовым вариантам могут быть предложены и другие, напр., - «Новая Биполярность». Но по состоянию на сейчас такой и другие инварианты выглядя все же малореализуемы, во всяком случае в перспективе 20-30 лет (=2050г.). А это – срок немалый, учитывая, например, тот факт, что т.н. «Ялтинско-Потсдамская» конструкция миропорядка, с ее би-полярностью, структурами ООН и «хельсинскими» принципами (с 1975 г.) просуществовала около полувека и считается сейчас достаточно устойчивой и длительной эпохой. Как, впрочем, считаю бессмысленным и рассматривать вариант «Армагеддон» (ядерный конфликт). Такой акт человеческого безумия обессмысливает любые попытки что-либо «рационализировать»…

Цитата неслучайна. Подавление развития конкурентов – как системных (Китай), так и экономически продвинутых (ЕвроСоюз) – по-прежнему составляет основу американской и новой бритамериканской глобальной политики.

В отличие от предыдущих эпох и порядков, новая конструкция отношений предполагает консолидацию ведущих в технологическом отношении держав в единый клуб правительств, глобальных компаний и частных капиталов, реализующих централизованную политику «финансово-технологического империализма». Экономической предпосылкой для такой консолидации стали новые «платформенные» способы концентрации и централизации капитала. Технологической основой – новые направления инноваций (ИИ, «зеленая энергетика», скоростные кибер-коммуникации и глобальная связь, 3D-принтинг в промышленности, био-экономика и пр.), что может обеспечить стратегическое преимущество в отношении любого локального конкурента с индустриальным статусом.

Стагнация ООН в его нынешнем качестве и практически недееспособный СовБез ООН, опирающийся на принцип «постоянного членства 5 учредителей», может уже в ближайшие годы завершиться параличем в работе. а катализатором такого паралича может стать любой крупный текущий военный конфликт (напр., российско-украинская война 2022+). В таком случае, новым политическим институтом, претендующим на роль глобального управления, мог бы стать «демократический ООН», созданный на основе заявленного в 2021 году Форума Демократий. Идеологическая основа – конкуренция «демократического мира» с автократиями (недемократическим миром).

Появление нового «демократического ООН/Форума Демократий» с неизбежностью запускает процесс глобальной конкуренции на институциональном уровне, где в качестве главного «конкурента» может быть только Китай. Способен ли коммунистический Китай стать реальным лидером «анти-демократического полюса» - большой вопрос… Высока вероятность того, что в случае кризиса и распада старого ООН Китай будет искать пути создания посреднического коммуникативного органа, сближающего позиции «демократического ООН» и отдельных держав. Таким образом, сама конструкция миропорядка предполагает некий баланс «все демократии + Китай».

В такой конструкции те страны, которые «выпадают» из новой системы глобального управления, окажутся в положении стран-изгоев, чья геоэкономическая активность и участие в глобальном разделении труда (поставки сырья, промышленная кооперация) будут жестко регулироваться санкциями и разрешительными нормами. Страны, оказавшиеся в роли «изгоев», будут ограничены в возможностях инновационно-технологического роста, международной кооперации, участия в гео-проектах, будут невольно «сваливаться» в автаркические модели развития.

Финансовая система такого порядка по-прежнему будет опираться на избранный круг резервных валют, который может быть расширен за счет включения в «резервную корзину» американского доллара, европейского евро и британского фунта (вероятно, в форме цифровых валют).

Глобальная коллективная безопасность будет развиваться на основе сете-центричной организации группы блоков и союзов, ориентированных на партнерство с глобализированным НАТО (первый пример – альянс АУКУС, 2021г.).

Такой порядок не исключает трансформаций в нынешних моделях региональной интеграции. Скорее наоборот, будет стимулировать создание устойчивых региональных союзов с открытой экономикой и вовлечением в глобальные инфраструктурные и энергетические проекты.

Планы и намерения в построении такой модели нашли отражение в Новой Атлантической хартии, инициативной программе G7 – "Build Back Betterr World" (B3W), программных заявлениях Форума Демократий (2021г.).

Собственно, этот вариант осязаем уже сейчас. Станет ли он неизбежной перспективой – во многом зависит от того, какие выводы и решения сделают основные акторы, столкнувшись с новым бес-порядком, явленным в текущее время. В истории известен феномен т.н. «темных веков» Европы. Такие «темные века» известны в истории практически всех цивилизаций и отдельных стран. Сейчас вполне вероятна перспектива «темных десятилетий» для всего глобального мира.

Нынешний кризис миро-порядка (институты и организации глобального управления) прямо связан с переходом к т.н. «много-полярному миру», который корректнее и правильнее определять как Мир Разно-Полярья.

Но сам переход еще не означает, что старые структуры исчезают в одночасье. Скорее, они теряют свою компетенцию, нормы и правила остаются декларацией, и в большинстве процессов, которые раньше были подвержены регулированию, господствует сила и интерес отдельных акторов.

В этом смысле, бес-порядок – это не хаос (воспринимаемый как стихия и непредсказуемость). Бес-порядок тоже подчинен своим законам, но эти законы не регулируются уже договорным правом и оформленными процедурами, а проистекают из возможностей и качеств самих акторов.

Скорее можно говорить о «двойных стандартах», политике силового решения (экономически, военным путем), постоянном геополитическом лавировании, о дипломатическом и идеологическом лицемерии.

Сам по себе вариант «темных десятилетий» не выглядит и не способен быть самодостаточным, окончательным вариантом регулирования отношений. Скорее, это большой, тянущийся десятилетиями переход, в ходе которого могут рождаются и качественно новые системные элементы миропорядка (альянсы, финансовые системы, гео-проекты, меняющие экономическую карту), и новые центры силы, и даже новые социальные системы (блоки, идеологические союзы и международные движения).

Особенностью «темных десятилетий» станет постепенное отмирание старых институтов и организаций глобального управления, прежде всего – связанных с ООН и с т.н. «бреттон-вудской» (а вернее сказать, с 1971-78гг - Ямайская) мировой валютно-финансовой системой.

В условиях динамичных изменений в силе и могуществе (экономическом, технологическом, военном) установление правил на старых принципах «баланса сил» либо «баланса интересов» будет просто невозможно. Ведущим окажется принцип «переменчивого баланса сил», который будет вынуждать акторов постоянно подстраиваться и учитывать новые возможности и новых конкурентов.

На первое место выйдут военно-экономические альянсы, сочетающие институты развития с институтами безопасности: евро-атлантический альянс НАТО с опорой на брит-американский альянс; Шанхайская организация сотрудничества (прежде всего, трио Китай-РФ-Иран); ЕвроСоюз с растущими военно-политическими амбициями Германии (опора – три Франция-Германия-Италия); страны АСЕАН, вынужденные укреплять экономическое сотрудничество институтами региональной безопасности, и т.д. Сеть военных и военно-экономических альянсов и станет предметом серьезной конкуренции между основными «центрами силы».

Ключевые решения в области геоэкономики, инфраструктурных решений, торговых связей и промышленной кооперации переместятся в «клубные форматы» - G7, G20, БРИКС. Возможно появятся и новые «глобальные клубы», решения которых будут за рамками влияния и контроля старых легитимных глобалистских структур.

Международная финансовая и торговая системы с неизбежностью окажутся в состоянии многолетней турбулентности. Резервные валюты будут связаны прежде всего с «экономическими центрами» силы и привязаны к региональным экономическим пространствам и глобальным кластерам. Это же отразится и на системах международных расчетов, страховании, резервировании.

Политика протекционизма и санкций на двусторонней и коллективной основе станет новой нормой торгово-экономических отношений. И это только обострит конкуренцию и «торговые войны».

Полоса кризисов, вызванных протекционизмом и «торговыми войнами», существенно сузит возможности глобального инвестирования. Разрыв между «центрами накопления» и большим бедным Югом (периферией) станет еще больше. Миграционные волны, связанные с бегством от войны, голода и бедностью, тоже станут новой нормой. Как и ужесточение контроля за миграцией, широкое применение политики сегрегации населения с учетом растущего миграционного давления (особенно – в США, Великобритании, Канаде, Австралии, Японии, странах ЕС).

Все это в целом усилит правые настроения в развитых обществах, приведет к массовым «правым поворотам» в политике как западных, так и восточных демократий. В таких новых обстоятельствах тема «консолидации демократического мира», заявленная на Форуме демократий в 2021году, станет просто неактуальной. Вместо раскола мира на «демократии» и «автократии» высока вероятность общего поворота к жестким автократическим и авторитарным режимам.

В новых обстоятельствах обострится идеологическая борьба вокруг «социальных систем». Тема успешного «коммунистического пути с китайской спецификой» будет восприниматься на Западе намного острее, чем проблема демократии/автократии. У Китая появится реальный исторический шанс стать лидером более широкого мирового «альтернативного пути человечества», проще говоря – стать лидером нового левого поворота в мире.

«Темные десятилетия» хронологически могут завершиться к намеченным к 2050 году вехами по преобразованию Китая в «модернизированное социалистическое государство», претендующее на роль новой глобальной силы и организатора нового порядка.

Это лишь отдельные пазлы, из которых может состоять все цепь потрясений «темных десятилетий».

Летом 1975 года в Хельсинки (Финляндия) прошло Совещание по безопасности и сотрудничестве в Европе, завершившееся подписанием исторического Хельсинского заключительного акта. И хотя в названии присутствует только «Европа», событие это стало неотъемлемой частью дооформления послевоенного Ялтинско-Потсдамского миро-порядка, который корректнее называть «Ялтинско-Потсдамско-Хельсинский порядок». По сути, только по прошествии 30 (!) лет были окончательно закреплены итоги второй мировой войны – в признании и гарантии неприкосновенности границ, принципам мирного сосуществования и невмешательства во внутренние дела, мирное урегулирование споров и пр. Кстати, Хельсинский акт можно считать первой полноценной международной легитимацией границ и республик-членов СССР, тем более, что УССР и БССР были среди учредителей и членов ООН (1945н.).

В определенном смысле, Хельсинки-75 стал «Вестфальским миром» эпохи национальных государств с разной социальной и политической системой.

Справочно: Вестфальский мир был установлен в 1648 на основе двух соглашений – Мюнстерского и Оснабрюкского, и символизирует завершение Тридцатиетней войны в Священной Римской империи, установление новых правил во взаимоотношениях держав с признание государственного суверенитета, территориальных границ и невмешательством во внутренние дела.

Потенциал Хельсинского 1975 года соглашения был намного больше статуса «акта». И, возможно, поэтому уже в 1995 году СБСЕ был преобразован в организацию – Организацию по безопасности и сотрудничестве в Европе (ОБСЕ).

В настоящее время сторонники т.н. «многополярного мира» (прежде всего, Китай) активно выступают за эволюционно-реформистский подход к развитию имеющихся структур глобального управления. Страны-новые лидеры (напр., участники БРИКС), а также страны-пораженцы во второй мировой войне (прежде всего, Германия и Япония) являются главными заинтересантами в новой системе баланса интересов как на уровне СБ ООН, так и в структурах глобального управления.

Тема сохранения и реформирования ООН як основы глобального управления находится в повестке вот уже более 20 лет. Расширение постоянного состава СБ ООН, усиление полномочий институтов и организаций, аффилированных с ООН, укрепление военно-миротворческих функций ООН и развитие механизма всеобъемлющей коллективной безопасности, установление над-государственного контроля за оружием массового поражения, экологически опасными проектами, создание механизмов реализации глобальных программ в экономике, образовании, культуре – все это составляет условный план такой эволюционной трансформации.

С другой стороны, эволюционное пере-учреждение ООН и усиление коллективных механизмов глобального управление станет возможным при условии, если будут преодолены антагонизмы между странами-учредителями и страх нового ядерного противостояния.

С определенной периодичностью появляются инициативы об организации Хельсинки-2, «глобального Хельсинки» или нового учредительного заседания Генеральной Ассамблеи. В любом случае, речь идет о том, что подобные установление новых норм и правил глобального сосуществования не может ограничиваться саммитом или конференцией отдельной группы стран (т.н. «Ялта-2»). И в случае, если будет создана инициативная группа, представляющая интересы всех крупных альянсов и групп (ЕС, ШОС. МЕКОСУР, Африканский Союз и пр.), такой поворот выглядит вполне вероятным.

ООН 2.0 может стать прообразом коллективного «глобального правительства», которое сделает невозможной чью-либо гегемонию, и снимет напряжение по поводу нового блокового разделения мира. Идею эволюционной реформы поддерживают и те, кто признает путь «конкуренции систем» и готов к пересмотру итогов Ялтинско-Потсдамско-Хельсинской системы в пользу нового «глобального Хельсинки». Другими словами, в пользу «Нового Вестфалитета» в международных отношениях.

Такой подход на практике означает расширение состава СБ ООН и создание постоянного справедливого механизма ротирования (вплоть до исключения такого института как «постоянное членство» в СБ ООН и создание при СБ ООН постоянного Совета мира из состава ядерных держав).

Институты и организации при ООН обретут функции коллективного управления, и полномочия по распоряжению крупными инвестиционными международными программами.

Финансовая система будет трансформирована в пользу «корзины валют», в которую будут включены валюты ведущих экономических центров, а регулирование финансовых расчетов будет требовать развитой международной клиринговой системы обмена и гарантий.

Глобальные климатические, экологические, медицинские, образовательные, энергетические и коммуникационные программы развития будут находиться под контролем коллективных структур, создаваемых ООН.

Ядерное оружие и новые виды оружия массового поражения будут ограничены в производстве и распространении в пределах стран, владеющих технологией, и исключены из арсеналов коллективных сил блоков и альянсов.