РАЗВИТИЕ УКРАИНСКОЙ ЭКОНОМИКИ НЕВОЗМОЖНО БЕЗ УГЛЯ

Подписание Украиной инициативы Net Zero World на климатическом саммите СОР26 (ноябрь 2021, Глазго) на сегодня означает окончательное сворачивание потенциала отечественной инфраструктуры, необходимой для обеспечения долгосрочного задела полноценного экономического развития. Страна взяла на себя обязательства закрыть шахты и прекратить использование угля в энергетике к 2040 году. Украина включилась в американскую «партнерскую программу», которая предполагает углубленное сотрудничество по линии атомной энергетики (занимающей на осень 2021-го 54% в общем объеме генерации, соседствуя с производством преимущественно угольных ТЕС/ТЕЦ с их существенными 29.4%). Взятые обязательства предполагают, что Украина в некой новой роли будет способна «обеспечить Европу доступной энергией без выбросов углекислого газа». Какой ценой?

Разворачивающийся в Европе кризис баланса генерации вскрыл системную проблему нестабильности поставок со стороны ВИЭ. Это создало новые условия, впервые после Фукусимы, для возврата к теме приоритета атомной энергетики как идеального «энергетического ядра» для устойчивого развития. Франция открыто заявила об расширении списка своих атомных станций, Германия снова заговорила об пересмотре предыдущего плана отказа от атомной генерации. Такой корректировкой первоначальных «зеленых планов» европейская энергетическая система сможет сохранить устойчивую трансформацию в русле «Нового Зеленого Курса» и «Водородной стратегии». Где новая-старая атомная энергетика будет замещать сжигаемое топливо (в т.ч. природный газ), а новая система водородного способа накопления энергии компенсировать избыточно-дефицитные колебания растущей системы ВИЭ. В данной модели «динамо-машина-водородная батарейка» и предполагается в течении +20 лет сбалансировать климатически нейтральную, зеленую внутреннюю европейскую экономику. Трансформирующаяся европейская энергетика вместе с сопутствующими высокими «инвестиционными тарифами» создали рынок внешнего высоколиквидного спроса на электроэнергию. Оголтело сегодня подписываемые Украиной (и параллельно принимаемые внутри страны «Планы и Стратегии в сфере энергетики») конструируют из отечественной энергетической инфраструктуры высомаржинальный экспортный бизнес, прикрывая это климатической повесткой, сегодня слабо имеющей к Украине отношение.

Глобально продвигаемая программа декарбонизации в реализации своей потребует кратного увеличения промышленного производства сырья и компонентов для нового зеленого технологического уклада. В сырьевых странах руками ТНК придётся выбросить кратно больше СO2, чем даже это делается сегодня, чтобы удовлетворить потребности в ветряках и солнечных панелях экономики развитых стран (США, Германия, Япония, Дания и др.). Отложенная на 30+ лет будущая стабилизация выбросов национальными экономиками и капиталами развитых стран, сопровождается политиками сопутствующего извлечения прибыли уже из дня сегодняшнего. Программы декарбонизации — это, кроме благородной темы климата, так же инструмент расширения и стимула промышленного экспорта «зеленого оборудования» (техники). И создания условий для монополизации технологий развития, с подключением институциональных международных механизмов принуждения к стандартам производства, транспортировки, требующих этой техники и технологий, чтобы бедные страны получали право присутствия на богатых рынках. Формирование этими процессами своего рода технологического зеленого империализма особенно губительно для открытых стагнирующих экономик развивающихся стран. Их национальный капитал и экономики занимают мизерные доли процента выбросов CO2 (Украина с населением в два раза больше Голландии, тем не менее делит с ней одинаковую долю в 0.5% от мировых выбросов) и в текущих структурах своей энергетики по вкладу в глобальный климат просто не сопоставимы с крупными государствами (США и Китай совместно ответственны за 45% мировых выбросов CO2).

В логике институционально ответственной государственнической рациональности спешная «декарбонизация» в украинской энергетике и промышленности, которые объективно потянут за собой энергетическую дефицитизацию украинской экономики – невозможна и не допустима. Мы не влияем на климат в той мере, чтобы расплачиваться за это лично в объеме многомиллиардного импорта энергетического оборудования в долг. Разворачивающиеся украинской зимой 2021-2022 экстремальные проблемы в энергетике отражают более фундаментальный кризис государственных институтов планирования и управления, способных удерживать ответственную рамку власти. Возьмем, к примеру, официально утверждаемый план обновления системы АЭС. Широко освещаемый инвестиционный проект с Westinghouse в атомной энергетике описывает перспективы ввода в эксплуатацию 5.5 ГВт за 30+ млрд.долл., но в то же время проектный срок службы большинства существующих станций (общая мощность 13.5 ГВт) продлится лишь до 2040 (в аккурат со сроками наших договоренностей на СОР26). Через 20 лет нам должна остаться половина мощности АЭС + ВИЭ, с полностью закрытыми «грязными» станциями классической угольной генерации. Откуда же брать ток?

Ответы на все эти вызовы и проблемы должны были бы, по идее, быть раскрыты в рамках комплексных государственных стратегий и программ. Но принятые в 2017-м «Энергетическая стратегия до 2035» и «Стратегия энергетической безопасности» в 2021-м году идеологически закладывают новую логику. Абсолютизированную рыночную бизнес логику для топливно-энергетического комплекса Украины с приоритизацией принципа частной прибыльности, игнорируя перспективы развития государства Украины как большой социо-экономической системы. Что имеется в виду?

Государство и ее экономика способны выходить на путь обогащения, если обладают выгодным доступом (по сравнению с конкурентами) к факторам производства. Конкурентная промышленная экспортная продукция может существовать лишь при наличии меньших издержек в них.

Энергетика - базовый производительный фактор экономического роста. В национальной энергетической «Стратегии» принципиально отсутствуют позиции о задачах формирования условий снижения энергетического компонента в себестоимости выпускаемой отечественной продукции, как фундаментального фактора повышения конкурентоспособности национального производителя и способа наращивания национального экспортного дохода и поступлений в бюджет.

Национальная энергосистема должна быть лишь инструментом обеспечения благосостояния общества, подлежащим инфраструктурным сектором, функционирование которого способствует минимизации издержек промышленности и домохозяйств. Существующая политика в данной сфере, как и все принимаемые на сегодня профильные документы-стратегии и планы трансформируют саму украинскую энергетику в самодостаточный и автономный сектор производства с генеральным принципом максимизации прибыльности и сокращения сроков окупаемости в нем новых частных игроков (в т.ч. и новых иностранные инвесторов в ВИЭ и т.д.). Но эта логика рыночного развития подлежащего сектора создает угрозу для рынка первичного промышленного производства. Это дает действенный инструмент внешним игрокам для разрушения условий создания конкурентных национальных преимуществ. Одно лишь свободное, дерегулированное частное предпринимательство в сфере энергетики, в отличии от долгосрочной стратегической визии государства, не способно учесть общие национальные задачи внешней экономической конкуренции. Для государства и общества важны косвенные от энергетики прибыли экономики через минимизацию энергетических издержек производства, а для отдельно стоящего энергетического бизнеса важна лишь максимизация прибыли. Вся текущая государственная политика в этой сфере и ее идеологически-содержательное наполнение в полной мере преследует интересы лишь второй стороны, предавая таким образом национальные интересы. «Проблема декарбонизации и уменьшения выбросов загрязняющих веществ до обновленного уровня обязательств до 2020 года может решаться в Украине в определенной степени за счет снижения энергоемкости ВВП страны, общего сокращения объемов ОППЭ (общая первичная поставка энергии), а также при условии частичного вывода из эксплуатации ТЭС.» - говорится в национальной энергетической Стратегии. Потом дополняя, что «…наплыв «дешевых» ресурсов приведет к фактическому уничтожению производства нефтегазового комплекса, сектора переработки и энергетического машиностроения.». По сути, это означает путь на деиндустриализацию и затягивание внутренних поясов ради соответствия зеленым стандартам европейского импорта электроэнергии (в перспективе - производства небольшого объема водорода из излишков). Логичным выглядит и текущее тарифное принуждения внутреннего промышленного потребителя к «выходу из деятельности», высвобождая мегаватты для частного экспорта более платежеспособным богатым европейским соседям.

Зимой рассчитывать на ВИЭ мы не можем полноценно (если предполагать, что угольные выведенные генерирующие мощности будут ими заменены) – их часто в этот период нет. Сильный мороз антициклонов, не редких в Украине, несет безветренную погоду. Характерно для наших широт и продолжительное зимой облачное небо. В связи с чем существует единственный на 5 месячный период способ обеспечения стабильного потребление э/э - классическая генерация (АЭС, ТЭС/ТЭЦ и ГЭС), так как ВИЭ в этих обстоятельствах является дополняющим, но не системным источником. ВИЭ могут в украинских реалиях выступать лишь в роли дополнительного экспортного источника, ограниченно маневрового источника (при расширении сети аккумулирующих систем) и источника энергии для производства водорода, который позволит вписаться национальной промышленности в зеленые нормы и/либо будет снова-таки экспортирован.

Перспектива отечественной ре-индустриализации экстренно требует возврата угольному топливо-энергетическому комплексу заслуженного стратегического места. Потенциальный выход из кризиса затянувшегося переоснащения и обновления атомной энергетики возможен при вспомогательном плече нашей системы ТЭС/ТЭЦ.

Энергетическая стратегия Украины до 2035 г. в среднесрочной перспективе декларировала за углем значимую роль в общих первичных поставках энергии: 22% — к 2020 году, 16,1% — к 2025 году и 14,3% — к 2030 году. Стоит отметить, что в 2016 г., когда разрабатывалась Стратегия, курс на динамическую декарбонизацию только формировался, что дало возможность ее разработчикам заложить достаточно умеренный темп избавления от угля. Сейчас же судя по общественному дискурсу на повестке дня более быстрое избавление от угольного компонента экономики.

Необходимость взвешенного подхода к разрушению угольной отрасли Украины вызвана целым рядом соображений. Итак, уголь как энергетическое сырье, как уже было отмечено, имеет достаточно большое количество потребителей, «заточенных» в первую именно на использование этого ресурса. Постановка об отходе от угля провоцирует вопрос о дальнейшей судьбе ТЭС и ТЭЦ. Работа физически и морально устаревших теплогенераторов электроэнергии и тепловой энергии на сегодняшний день как некогда актуально, что подтверждается глубоким кризисом энергетической сферы Украины, как результат дефицита все того же угля. Напомним, что по состоянию на 13.11.21 из 23 энергоблоков государственных теплоэлектростанций, работало всего 3 (для работы 14 отсутствует уголь, еще 6 на ремонте), несколько блоков ТЭЦ, решили перевести на газ. Перевод энергоген ераторов на сжигание природного газа – мало привлекательная альтернатива с экономической точки зрения.

Таким образом, как показывают текущие события, выпадающие из-за нехватки угля мощности заменить фактически нечем. В среднесрочной перспективе эта ситуация могла бы решится за счет увеличения доли атомной энергии, производства водорода и электроэнергии из альтернативных источников. Но для реализации такого курса необходимы многомиллиардные капитальные инвестиции, минимум десять лет времени, ну и вероятно получение технологий из других стран (касается в первую очередь водородного производства). В связи с чем, уменьшение доли сжигаемого угля уместно осуществлять только в логике замещения. В металлургии, к тому же, ситуации с замещением угля не столь критична, к примеру «Метинвест» постоянно осуществляет капитальные инвестиции, направленные на увеличение энергоэффективности производственного процесса.

Другим аспектом этой проблемы является то, что уголь в Украине богатой этим ресурсом представляет собой подуклад с трехсотлетней историей. За этот период кроме наращивания добычи самого ресурса, выросли целые поколения специалистов в области геологоразведки, технологий добычи, обработки и его переработки, сооружено массу учреждений коксохимической отрасли, предприятий машиностроения, отраслевых научных и образовательных заведений, сформирована своя научная школа и пр. Отказ от угля, таким образом, обнуляет эти все трёхсотлетние наработки, понижая и без того ослабленный за последние годы научный потенциал Украины.

Ну и в-третьих, почему ставится вопрос об полном прекращении использовании угля, почему отсутствует дискурс о технологиях его безвредного сжигания или переработки в более экологическое топливо, в смазочные материалы, материалы для абсорбции вредных веществ попавших в большие водоемы – то есть его использование в направлениях, которые уже давно обеспечены технологическими решениями?

Разворот государственной энергетической политики на разумные рельсы предполагает комплексную институциональность в связки со всеми иными «политиками». Ведь помимо источников энергии топливно-энергетический комплекс уже сейчас характеризуется дефицитом квалифицированного труда. Эта тенденция ухудшается в связи с миграцией трудовых ресурсов. Параллельно снижается способность обеспечивать проектные, пусконаладочные, сервисные услуги для предприятий топливно-энергетического комплекса силами самих украинцев. Возвращать нужно и энергетику, и энергетиков.