ВТОРОЙ
(пост советский) трансформационный КРИЗИС

Иногда точная и мудрая цитата морального авторитета заменяет собой груды политэкономических и социологических исследований о причинах социальных революций и политических потрясений. Именно потому, что такая цитата – как голая и очевидная правда, не требующая доказательств в цифрах и примерах. Чтобы объяснить причины и последствия Второго Трансформационного Кризиса (первый связан с кризисом и распадом бСССР, второй – с кризисом корпоратократических государств-наследников бСССР), начнем с такой цитаты.

«(…)Прошли годы, более 40 лет. Система тоталитарного зла рухнула, съела саму себя. В этом Ковалев оказался прав. Но – не более того. Советская номенклатура не сопротивлялась изменениям, она их возглавила. Поскольку уже давно не верила ни в какие коммунистические догмы. И всегда была лишена нравственных предрассудков. А мы, прежние лагерные жители, оказались ей, новой системе, не нужны. Рядом с нами приватизировали заводы и фабрики, газопроводы и нефтепроводы, создавали коммерческие банки… Пока мы ходили на уличные демонстрации и писали о погибших в зоне друзьях, они, именно они, ни во что не верящие советские чиновники невероятно быстро оказались крупнейшими собственниками. Прежде скрывавшие свою сладкую жизнь, они вышли в народ, демонстрируя свои богатства и свою неуязвимость. Могло ли быть иначе? Нет, не могло. Самые удачливые возглавили осколки распавшейся империи – новые, уже независимые государства. И приступили к написанию своих сугубо национальных конституций. Даже в весьма специфически живущей независимой Туркмении есть своя конституция. У кого-то своя, правильная. У кого-то сугубо декларативная, не мешающая править очередному феодалу-диктатору. Но все они, включая и нашу, не раз насилуемую украинскими президентами, не более чем фиговые листки, скоромно прикрывающие орган насилия» (Семен Глузман, «Украинская Конституция: надежда или эпитафия?», издание «Левый берег», 1.07.2019г.)

Собственно, добавить-то нечего. Корпоратократия как господствующий класс из переродившегося советского «нового класса» (Милован Джилас), и включающая в себя новую олигархию, криминальные элиты и высокооплачиваемую наемную бюрократию (политическую «списочную» и судебно-силовую номенклатуру), создали целый сонм разнообразных по политической организации, но схожих по своей политэкономической сути «государств организованной преступности». Тот самый «орган насилия» по Глузману. Где сверх-эксплуатация «бывшего советского» населения и новых поколений обеспечивалась за счет политической монополии на приватизацию активов, коррупционной ренты и нового эффективного инструмента управления массами – медиа-промышленного комплекса (медиакратия и средства массовой пропаганды, СМП). Более подробно об этом – в работе А.Ермолаева «Судьба республики» и др.

Три десятилетия пост-советского транзита – достаточный срок для вызревания нового социального конфликта, по природе схожего с социальным конфликтом позднего бСССР. «Низы», обворованные приватизацией 1990-х и ставшие новыми крепостными в условиях суррогатного капитализма 2000-х, свою энергию протеста направляли на новые утопичные ориентиры – «свободный предпринимательский капитализм», «общество среднего класса» и конфликтные «новые идентичности» (права малых народов, регионов, «народные республики» и внешнеполитические интеграционные утопии). Каждый раз, когда конфликт доходил до определенной точки «кипения», он канализировался в управляемую смену правящего состава или косметику режима, без каких-либо глубоких социальных изменений в отношениях собственности и политической организации. В Украине, пережившей уже три ре-эволюционные петли (1990-е, 2004-2005, 2013-2014 гг.), этот опыт знаком как никакому другому пост-советскому обществу.

Новый миф, рожденный опытом неудач и контр-революционного реванша, выразился в ожидании нового, «мессийного» поколения в политике и экономической жизни. Поколение т.н. «детей независимости» в массовом сознании большинства пост-советских обществ заменило и компенсировало вчерашний миф о приходе «среднего класса», будущей частью которого мог помыслить себя каждый.

Как и «пролетариат» начала 20 века, «средний классе», а затем - и «новое поколение» несли в себе куда больший смысл и значение, чем просто социологическую и демографическую характеристику. Мессианская социальная сила, «индиго», яркий образ массовой коллективной надежды, воплощение всех иллюзорных чеснот и качеств, которых критически не хватает в повседневной жизни, – образованность, справедливость, гражданственность и историческая устремленность. Кстати, поэтому социологи и «буксуют» при определении инструментов исследования этих социальных процессов. Ведь рейтинг доверия, связанный с устойчивыми представлениями и сложившимися стереотипами о личности или политической силе, никак не перенесешь на иррациональный «рейтинг надежды» в живом социальном мифе.

Собственно, ТАК сейчас переживается ожидание и надежда на перемены в подавляющем большинстве кризисных обществ новоявленных корпоратократических государств – в России и Казахстане, Армении и Грузии,…. Украина, пережившая майданные революции, оказалась на острие этих ожиданий.

В массовых представлениях и стереотипах, рожденных неудовлетворенным анти-системным протестом, «новое поколение» должно сыграть роль «мирного революционера», коллективного героя-спасителя, который в корне изменяет правила жизни и организацию всего общества. Все должно быть «новым». Новая элита, новая республика, новые отношения в экономике, новые стандарты жизни. В общем, «НОВЫЙ МИР». Впору вспомнить слова подзабытого «Интернационала» - «Весь мир насилья мы разрушим до основанья, а затем мы наш, мы новый мир построим – кто был ничем, тот станет всем». Хотя куда интереснее перевод В.Граевского – напр., «(…) Дошли в корысти до предела монархи угля, рельс и руд. Их омерзительное дело – лишь угнетать и грабить труд. Мы создаем все капиталы, что в сейфах подлецов лежат. Вперед! Теперь пора настала свое потребовать назад!». Как ни парадоксально, но в завуалированной и ново-язовой форме практически все мифологемы и шаблоны критики старых режимов и язык ожиданий от «нового поколения» (т.н. «социологические данные» о настроениях населения) совпадают с классикой революционного языка 19-20 вв.

В Украине ТО, что не получалось ценой майданных революций и войн, теперь, в разворачивающемся мифосюжете перемен, как представляется, ДОЛЖНО получиться через электоральную революцию обнищавшего обывателя на выборах– президентских, парламентских, местных, в новых назначениях и тотальных кадровых переменах.

Кризис пост-советских корпоратократий только набирает обороты. Мобилизационные модели управления и традиционалистские режимы с опорой на архаичные уклады и ритуальную политику сдерживают энергию, но не способны решить проблему социального конфликта по существу. В РФ пока удается сочетать наследие советской цивилизации с практикой бюрократического капитализма (монополии в экономике, администрирование рынка, ритуальная демократия и усредненные стандарты жизни в обмен на лояльность, хорошо организованная медиа-пропагандистская машина с культом «внешней угрозы»). Но в подавляющем большинстве других корпоратократических государств (все еще сохраняющегося пост-советского пространства) кризис институтов государственности и нестабильность политических режимов становится все более явными.

Поражение на президентских выборах в Украине олигархического режима Петра Порошенко играет в этом плане двоякую роль. Война и коррупция стали общепризнанными внутренними пружинами этой смены. Но тот факт, что вместо очередной олигархической группы к власти пришли «середнячки» с брендом «слуга народа», не может не вызывать напряжения среди корпоратократии и внешних союзных режимов и партнеров.

Насколько сам победитель – Зеленский – осознает парадоксальность своего личного успеха, и насколько он и его окружение зависимы от грядущих скандалов вокруг коррупционного наследия в Украине (дело банка «Приват», связи с отдельными олигархическими группам) – вопрос открыт. Но сам по себе социальный эффект от прорвавшихся к власти по новым, стихийно сложившимся социальным лифтам многочисленных «слуг» и явно выраженный «народный» реваншизм в их программных обещаниях открывают новые возможности для глубокой трансформации самих институтов государственности и политической системы (которая до последнего времени была лишь «скорлупой» старого суррогатного капитализма).

В этом смысле, незрелость и возможные провалы Зеленского – это возможная трагедия лишь самого Зеленского. И тут уместна цитата Ф.Энгельса – «Люди, хвалившиеся тем, что сделали революцию, всегда убеждались на второй день в том, что они не знали, что делали, - что сделанная революция совсем не похожа на ту, которую они хотели сделать». Но, учитывая уровень общественных надежд, ожиданий и готовности людей участвовать в этих трансформациях, – впервые за 30 лет ре-эволюционная петля, трижды купировавшая перемены в Украине, захлестнет начатое.

И от обратного, вероятные попытки купирования начавшихся перемен и реванш корпоратократии – то ли за счет грядущей в Украине «войны элит» и досрочной смены нового президента, то ли с помощью «выкупа» его разношерстной «ватаги соратников» из президентской партии «Слуга народа» - скорее приведут к новым потрясениям и расколам в стране, и даже к распаду государства, чем к очередной консервации ситуации. «Ящик Пандоры» социальной энергии, лишь приоткрытый на майданах 2004 и 2014г.г., и закупоренный с помощью сговоров, войны, страха и националистической истерики, снова открылся.

Пассионарный поток «нового поколения» хлынет во власть. Азарт, конъюнктура, мимикрия и подростковый идеализм – все это еще не раз будет поводом для критики и разочарования. Но очевидно одно: в Украине, первой из корпоратократических государств пост-советского пространства, разворачивается новая реальность и в политической, и в социальной жизни. Скорость изменений схожа со скоростью перемен в период краха парт-номенлатурного режима в 1989-1991 годах в бСССР. Риски и угрозы – в диапазоне от экономического дефолта и ускоренной регионализации до вооруженных столкновений и попыток госпереворотов. Ведь власть и собственность не отдают после выборов в парламент или облсовет, за нее воюют до последнего миллиона. И управление государством, тем более – в условиях войны и массового невроза, обретается не из презентаций начитанных, но малообразованных экспертов, и уж точно не на основе бизнес-планирования.

Масштаб задачи – как и почти 30 лет назад – национальное проектирование. Но если в 1990-е хоть и декларировалось «возрождение», но – речь шла об уже сложившейся общности (советский украинский народ). Но после расколов и воен 2000-х – нужен полномасштабный ре-старт украинской политической нации. Возможен этот ре-старт лишь как процесс обще-национальный, диалоговый, и что важно – «снизу». Как процесс национальной само-организации. С участием ВСЕХ, включая дончан и крымчан, крымских татар и закарпатских венгров, (…).

Ключ к стратегированию – гуманизация развития, новые и много-численные коммуникации на уровне регионов, профессиональных групп, политических и общественных организаций. Коалиционность, а не эгоизм и нарциссизм. Общие инициативы и общие дела, а не конфликтующие политические стратегии реванша.

В экономике – эффективный дирижизм, сочетающий «точки роста» с национальным экономическим проектированием (политика национальных проектов), создание инфраструктуры для максимизации внутренних инвестиций (государственно-частное и коммунально-частное партнерство), развитие коммунальной экономики и новая регионалистика.

И последовательная культивация стратегического мышления, нового континентального мышления, без чего местечковые войны и интриги останутся уязвимы и открыты для внешних игроков.

Собственно, это – самое важное и принципиальное.

Sapienti sat.

Сподобалась стаття? Подаруйте нам, будь-ласка, чашку кави й ми ще більш прискоримося та вдосконалимося задля Вас.) SG SOFIA - медіа проект - не коммерційний. Із Вашою допомогою Ми зможемо розвивати його ще швидше, а динаміка появи нових Мета-Тем, перекладів та авторів тільки ще більш прискориться. Help us and Donate!