© 2019 Strategic Group.Media
Что такое киборг-национализм,
рецензія на новодрук
или о наслаждении быть националистом
Рецензия на книгу Ирины Жеребкиной и Сергея Жеребкина. Киборг-национализм, или украинский национализм в эпоху постнационализма. СПб: Алетейя, 2019.
Тут можно получить ознакомительный фрагмент самой книги.
В чём причина неодолимой, «волчьей» хватки идеологии национализма? Почему мы так легко поддаемся его пленительному обаянию? Почему все мы с необходимостью сознательные или латентные националисты?
Славой Жижек, методологию которого применяют авторы, отвечает на этот вопрос, используя, как известно, концепцию лакановского прибавочного наслаждения, которое Жижек в случае национального наслаждения определяет как украденное: нация, по его словам, существует только пока существует её специфическое наслаждение, которым националистический субъект никогда не может насладиться в полной мере, так как его вожделенное наслаждение украл его национальный другой. Таким образом, я националист потому, что мое аутентичное и благородное национальное наслаждение украл мой национальный враг, наслаждающийся им самым извращенным и вульгарным способом.
Однако основную методологическую функцию в книге Жеребкиных выполняет теория дискурс-анализа Эссекской школы (Э. Лаклау и Ш.Муфф), в которой хватка идеологии национализма (понятие их ученика этнического грека Дж. Глиноса) объясняется как продукт дискурсивно-риторических манипуляций с системой пустых означающих («Нация», «Дух Народа», «Национальные Герои» и др.), обеспечивающих эффект либидинального инвестирования и массовой мобилизации националистической политической субъективности («националистической революции»). При этом, как уточняют авторы, для того, чтобы либидинальное инвестирование приобрело радикальный характер и националистический субъект состоялся не только как «культурный», но и как «политический», дискурс национализма не должен оставаться гомогенным, «чистым» (семантически узким в терминах М. Фридена), а должен вступать в соединение с другими, семантически более широкими дискурсами (либерализма, коммунизма, фашизма и т.п.), т.е. принимать форму соединения или дискурсивной микстуры, делающей процесс инфицирования национализмом неизбежным и необратимым. Другими словами национализм может обеспечить массовую политическую мобилизацию только при условии, что он функционирует как микстура из дискурсов, приняв которую не заразиться невозможно, как бы субъект этому не сопротивлялся и не отрицал факт своего инфицирования - подобно тому, как в известном анекдоте об отрицании своего заражения идеологией национал-социализма Карлом Шмиттом, который, по его утверждению, выпил микстуру из дискурсов национализма и социализма, но не заразился национал-социализмом.
Таким образом, задача исследования, предпринятого Ириной и Сергеем Жеребкиными, – критический анализ национализма, направленный на то, чтобы проследить генеалогию и логику национализма (книга опубликована в серии издательства «Алетейя» «Генеалогия гендерной субъективности»).
Основные выводы, которые делают авторы: во-первых, логика национализма – это логика правого популизма, т.е. эксклюзивная логика, функционирующая через приписывание этнически чуждым индивидам характеристик исключающей другости в процессе формирования биполярной типологии «мы» - «они» (с. 90), и, во-вторых, логика национализма – это логика воображаемого (Лаклау и Муфф), или фантазма (Жижек), функционирующая как фантазия об утраченном (или, как отмечено выше, украденном, в терминах Жижека) и вновь обретаемом наслаждении посредством гегемонии, или, следуя риторике ведущего идеолога украинского национализма Д.Донцова, – фантазма о трансформации украинского народа из «холопской массы», в «касту лучших людей» или «расу избранных» (с. 253). В терминах украинской писательницы О.Забужко, развивающей идеи Донцова в постсоветских условиях, задача националистической революции – восстановление гегемонии «украинского аристократического панства». К ним, по мнению Забужко и ее соратников, относятся «шляхетные» 25%, проголосовавшие за П.Порошенко, а 73%, населения Украины, проголосовавшие за В.Зеленского, составляют по этой логике национализма плебейско - «совковую» часть народа Украины («ватников»).
Другими словами, анализ логики национализма показывает, что идея нации в дискурсе национализма представляет собой иллюзию, фантазматический миф, который не имеет ничего общего с реальностью общественных отношений. В то же время в условиях современного транснационального капитализма национальная идея парадоксальным образом получает статус абсолютной реальности и становится эффективным средством массовой политической мобилизации, как показал, в частности, опыт украинских майданных революций.
Что же обеспечивает такую силу убедительности и достоверности националистическому фантазму?
По мнению авторов книги, современный триумф идеологии постсоветского национализма становится возможным прежде всего благодаря риторическим стратегиям националистически ориентированных интеллектуалов (органических интеллектуалов в терминах Грамши), которые трансформируют национальный миф в национальное политическое воображаемое, которое перестает ассоциироваться с опытом партикулярной политической группы и, по аналогии с лакановским пустым означающим, становится «именем отсутствующей универсальности» и объектом либидинального инвестирования избыточных желаний и надежд субъективности (с. 38-39). Как показывают авторы, поворотным моментом в превращении украинского национального мифа в национальное воображаемое стало событие Великой Октябрьской социалистической революции 1917 года в России, обеспечившей интенсификацию гегемонной борьбы, в результате которой украинский национализм пережил такую радикальную трансформацию, последствия которой мы переживаем сегодня, столетие спустя, когда ведущей формой национальной консолидации украинцев выступает политическая мобилизация майданных революций (с. 36).
Однако для того, чтобы трансформация национального мифа в национальное воображаемое состоялась,не достаточно, подчеркивают авторы, только объективных условий; необходимы и субъективные усилия, обеспечивающие радикальное либидинальное инвестирование в идею Нации, основным импульсом которого является аффект, который американский феминистский теоретик Зилла Айзенстайн определяет как «националистические ненависти». В случае украинских майданных и постмайданных политик мобилизации этот аффект достигается благодаря усилиям украинских органических интеллектуалов – историков, культурологов, литературоведов, политологов, но особенно писателей (О.Забужко, Ю.Андруховича, С.Жадана и др.), которые трансформировались из коммунистов (О. Забужко) или даже анархистов (С.Жадан) в ультра-националистов, проявив качества постгуманистических трансидентитарных киборгов, совершив благодаря этому стремительный социальный лифтинг. Именно украинские писатели-националисты, как показывают авторы, внесли решающий вклад в легализацию речи национальной ненависти, представив ее термины как означающие «свободы» и «европейской демократии».
И действительно, в ситуации, обострившейся в ходе президентских выборов гегемонной борьбы и кризиса гегемонного националистического политического воображаемого парадоксальным образом проявляется речь-ненависть, как отмечают даже про-властные украинские блогеры, у представителей «либеральной интеллигенции, которая в свободное от выборов время топит за инклюзию, права человека и всякую такую демократию».
Политическую эффективность и долгожительство идеологии национализма также обеспечивается её трансформативностью и, как было отмечено, способностью вступать в альянсы (микстуры в терминах Ирины и Сергея Жеребкиных) с другими политическими идеологиями – либерализмом, коммунизмом, феминизмом, фашизмом и др. Этот эффект трансформативности авторы и называют «киборг-национализмом» по аналогии с понятием «киборг-феминизма», которое в современной феминистской теории используется для обозначения постгуманистических феминистских стратегий, связывающих преобразующий потенциал феминистских трансидентитарных политик с освобождающими возможностями неантропологического пространства (с. 66).
В качестве киборг-национализма постсоветский национализм постоянно трансформируется и меняет свою форму – предстает то в образе особого постсоветского постколониализма (анализу националистической логики украинского постколониализма посвящены главы ««Могут ли угнетенные …?», или украинский постколониализм между Ж.-П. Сартром и Ф. Фаноном» и «Наслаждение быть украинкой: вдохновение постколониальности в украинских гендерных исследованиях»), который понимается как проект открытия «тайного кода» украинской культуры как кода «украинского аристократического панства», обеспечивающего духовное очищение Украины от последствий российской колонизации посредством «магии текстов»; то в образе милитаристского феминизма, который в качестве главной задачи по достижению гендерного равенства и защиты прав женщин в Украине выдвигает задачу борьбы за право женщин на равных с мужчинами участвовать в боевых действиях и нести военную службу не в тылу, а в качестве женщин, возглавляющих милитаристские структуры. В результате милитаризация украинского феминизма и женского движения рассматривается в украинском про-милитаристском феминизме как евроинтеграционный процесс и условие радикального гендерного разрыва с консервативной и гомофобной Россией (см. главу «Хотят ли женщина войны? Современный феминизм в Украине»; прим.ред.: часть данного текста мы уже публиковали).
В исследованиях национализма существует известная концепция 2-х национализмов – «плохого» - этнического и «хорошего» - гражданского.
Это либерально-просветительская концепция национализма, базирующаяся на идеализации истории государств западной Европы, с критикой которой выступали многие феминистские теоретики, особенно в странах, пострадавших от национальных конфликтов, например, в странах бывшей Югославии.
В противоположность теории «двух национализмов», критический дискурс-анализ национализма в книге Ирины и Сергея Жеребкиных позволяет выявить эксклюзивную логику национализма, остающуюся неизменной в любых его формах и микстурах: мир национализма всегда делится на «наших» и «не наших» - «благородных» и «уязвимых» своих, которые нуждаются в защите, и «низких» и «отвратительных» чужих («Мордор», «ватники», «туземцы» и др.), которые представляют угрозу этическому порядку просвещенной цивилизации «белых людей» и поэтому должны быть безжалостно депортированы или истреблены. Это справедливо для логики каждого и любого национализма, даже если форма истребления носит по видимости гуманный, не агрессивный характер, как стремится доказать директор украинского телеканала Громадське ТБ Наталья Гуменюк, используя аргументацию в духе концепции дромологической войны Поля Вирилио: «на Донбассе человек не видит, кого он убивает. За все эти годы на Донбассе почти не было рукопашных боев или боев вплотную. В этом, как ни странно, есть большая надежда. Сейчас в Украине погибло порядка десяти тысяч человек, около тридцати тысяч раненых (три тысячи украинских военных) … Но редко кто видел, чтобы человек убивал человека. Люди, которые стреляли с украинской стороны, – это артиллерия. Кто там погиб – они в жизни не видели лица этих людей. И с другой стороны точно так же, и люди это понимают. В других конфликтах ситуация может быть совершенно другой. Я с ужасом читаю историю о красных кхмерах, например, о человеке, который до сих пор живет на соседней улице с тем, кто его когда-то пытал. Или на Балканах, например, соседи друг друга убивали. В Украине такого не было, не было такого близкого контакта и такой личной ненависти».[1]
В действительности насилие по отношению к этнически чужому в логике национализма является не только легитимированным, но может даже не фиксироваться теми, кто его осуществляет, как, например, откровенно сформулировала оператор артиллеристской батареи ВСУ, воевавшая в составе «киборгов» в районе донецкого аэропорта Яна Забара: «недавно получила сообщение от бывшего одноклассника: «А сколько у тебя уже на счету?» Я спрашиваю: «На каком? В ПриватБанке?» «Нет, сколько ты убила?» А я не знаю, что ему ответить».
В чём причина неодолимой, «волчьей» хватки идеологии национализма? Почему мы так легко поддаемся его пленительному обаянию? Почему все мы с необходимостью сознательные или латентные националисты?
Славой Жижек, методологию которого применяют авторы, отвечает на этот вопрос, используя, как известно, концепцию лакановского прибавочного наслаждения, которое Жижек в случае национального наслаждения определяет как украденное: нация, по его словам, существует только пока существует её специфическое наслаждение, которым националистический субъект никогда не может насладиться в полной мере, так как его вожделенное наслаждение украл его национальный другой. Таким образом, я националист потому, что мое аутентичное и благородное национальное наслаждение украл мой национальный враг, наслаждающийся им самым извращенным и вульгарным способом.
Однако основную методологическую функцию в книге Жеребкиных выполняет теория дискурс-анализа Эссекской школы (Э. Лаклау и Ш.Муфф), в которой хватка идеологии национализма (понятие их ученика этнического грека Дж. Глиноса) объясняется как продукт дискурсивно-риторических манипуляций с системой пустых означающих («Нация», «Дух Народа», «Национальные Герои» и др.), обеспечивающих эффект либидинального инвестирования и массовой мобилизации националистической политической субъективности («националистической революции»). При этом, как уточняют авторы, для того, чтобы либидинальное инвестирование приобрело радикальный характер и националистический субъект состоялся не только как «культурный», но и как «политический», дискурс национализма не должен оставаться гомогенным, «чистым» (семантически узким в терминах М. Фридена), а должен вступать в соединение с другими, семантически более широкими дискурсами (либерализма, коммунизма, фашизма и т.п.), т.е. принимать форму соединения или дискурсивной микстуры, делающей процесс инфицирования национализмом неизбежным и необратимым. Другими словами национализм может обеспечить массовую политическую мобилизацию только при условии, что он функционирует как микстура из дискурсов, приняв которую не заразиться невозможно, как бы субъект этому не сопротивлялся и не отрицал факт своего инфицирования - подобно тому, как в известном анекдоте об отрицании своего заражения идеологией национал-социализма Карлом Шмиттом, который, по его утверждению, выпил микстуру из дискурсов национализма и социализма, но не заразился национал-социализмом.
Таким образом, задача исследования, предпринятого Ириной и Сергеем Жеребкиными, – критический анализ национализма, направленный на то, чтобы проследить генеалогию и логику национализма (книга опубликована в серии издательства «Алетейя» «Генеалогия гендерной субъективности»).
Основные выводы, которые делают авторы: во-первых, логика национализма – это логика правого популизма, т.е. эксклюзивная логика, функционирующая через приписывание этнически чуждым индивидам характеристик исключающей другости в процессе формирования биполярной типологии «мы» - «они» (с. 90), и, во-вторых, логика национализма – это логика воображаемого (Лаклау и Муфф), или фантазма (Жижек), функционирующая как фантазия об утраченном (или, как отмечено выше, украденном, в терминах Жижека) и вновь обретаемом наслаждении посредством гегемонии, или, следуя риторике ведущего идеолога украинского национализма Д.Донцова, – фантазма о трансформации украинского народа из «холопской массы», в «касту лучших людей» или «расу избранных» (с. 253). В терминах украинской писательницы О.Забужко, развивающей идеи Донцова в постсоветских условиях, задача националистической революции – восстановление гегемонии «украинского аристократического панства». К ним, по мнению Забужко и ее соратников, относятся «шляхетные» 25%, проголосовавшие за П.Порошенко, а 73%, населения Украины, проголосовавшие за В.Зеленского, составляют по этой логике национализма плебейско - «совковую» часть народа Украины («ватников»).
Другими словами, анализ логики национализма показывает, что идея нации в дискурсе национализма представляет собой иллюзию, фантазматический миф, который не имеет ничего общего с реальностью общественных отношений. В то же время в условиях современного транснационального капитализма национальная идея парадоксальным образом получает статус абсолютной реальности и становится эффективным средством массовой политической мобилизации, как показал, в частности, опыт украинских майданных революций.
Что же обеспечивает такую силу убедительности и достоверности националистическому фантазму?
По мнению авторов книги, современный триумф идеологии постсоветского национализма становится возможным прежде всего благодаря риторическим стратегиям националистически ориентированных интеллектуалов (органических интеллектуалов в терминах Грамши), которые трансформируют национальный миф в национальное политическое воображаемое, которое перестает ассоциироваться с опытом партикулярной политической группы и, по аналогии с лакановским пустым означающим, становится «именем отсутствующей универсальности» и объектом либидинального инвестирования избыточных желаний и надежд субъективности (с. 38-39). Как показывают авторы, поворотным моментом в превращении украинского национального мифа в национальное воображаемое стало событие Великой Октябрьской социалистической революции 1917 года в России, обеспечившей интенсификацию гегемонной борьбы, в результате которой украинский национализм пережил такую радикальную трансформацию, последствия которой мы переживаем сегодня, столетие спустя, когда ведущей формой национальной консолидации украинцев выступает политическая мобилизация майданных революций (с. 36).
Однако для того, чтобы трансформация национального мифа в национальное воображаемое состоялась,не достаточно, подчеркивают авторы, только объективных условий; необходимы и субъективные усилия, обеспечивающие радикальное либидинальное инвестирование в идею Нации, основным импульсом которого является аффект, который американский феминистский теоретик Зилла Айзенстайн определяет как «националистические ненависти». В случае украинских майданных и постмайданных политик мобилизации этот аффект достигается благодаря усилиям украинских органических интеллектуалов – историков, культурологов, литературоведов, политологов, но особенно писателей (О.Забужко, Ю.Андруховича, С.Жадана и др.), которые трансформировались из коммунистов (О. Забужко) или даже анархистов (С.Жадан) в ультра-националистов, проявив качества постгуманистических трансидентитарных киборгов, совершив благодаря этому стремительный социальный лифтинг. Именно украинские писатели-националисты, как показывают авторы, внесли решающий вклад в легализацию речи национальной ненависти, представив ее термины как означающие «свободы» и «европейской демократии».
И действительно, в ситуации, обострившейся в ходе президентских выборов гегемонной борьбы и кризиса гегемонного националистического политического воображаемого парадоксальным образом проявляется речь-ненависть, как отмечают даже про-властные украинские блогеры, у представителей «либеральной интеллигенции, которая в свободное от выборов время топит за инклюзию, права человека и всякую такую демократию».
Политическую эффективность и долгожительство идеологии национализма также обеспечивается её трансформативностью и, как было отмечено, способностью вступать в альянсы (микстуры в терминах Ирины и Сергея Жеребкиных) с другими политическими идеологиями – либерализмом, коммунизмом, феминизмом, фашизмом и др. Этот эффект трансформативности авторы и называют «киборг-национализмом» по аналогии с понятием «киборг-феминизма», которое в современной феминистской теории используется для обозначения постгуманистических феминистских стратегий, связывающих преобразующий потенциал феминистских трансидентитарных политик с освобождающими возможностями неантропологического пространства (с. 66).
В качестве киборг-национализма постсоветский национализм постоянно трансформируется и меняет свою форму – предстает то в образе особого постсоветского постколониализма (анализу националистической логики украинского постколониализма посвящены главы ««Могут ли угнетенные …?», или украинский постколониализм между Ж.-П. Сартром и Ф. Фаноном» и «Наслаждение быть украинкой: вдохновение постколониальности в украинских гендерных исследованиях»), который понимается как проект открытия «тайного кода» украинской культуры как кода «украинского аристократического панства», обеспечивающего духовное очищение Украины от последствий российской колонизации посредством «магии текстов»; то в образе милитаристского феминизма, который в качестве главной задачи по достижению гендерного равенства и защиты прав женщин в Украине выдвигает задачу борьбы за право женщин на равных с мужчинами участвовать в боевых действиях и нести военную службу не в тылу, а в качестве женщин, возглавляющих милитаристские структуры. В результате милитаризация украинского феминизма и женского движения рассматривается в украинском про-милитаристском феминизме как евроинтеграционный процесс и условие радикального гендерного разрыва с консервативной и гомофобной Россией (см. главу «Хотят ли женщина войны? Современный феминизм в Украине»; прим.ред.: часть данного текста мы уже публиковали).
В исследованиях национализма существует известная концепция 2-х национализмов – «плохого» - этнического и «хорошего» - гражданского.
Это либерально-просветительская концепция национализма, базирующаяся на идеализации истории государств западной Европы, с критикой которой выступали многие феминистские теоретики, особенно в странах, пострадавших от национальных конфликтов, например, в странах бывшей Югославии.
В противоположность теории «двух национализмов», критический дискурс-анализ национализма в книге Ирины и Сергея Жеребкиных позволяет выявить эксклюзивную логику национализма, остающуюся неизменной в любых его формах и микстурах: мир национализма всегда делится на «наших» и «не наших» - «благородных» и «уязвимых» своих, которые нуждаются в защите, и «низких» и «отвратительных» чужих («Мордор», «ватники», «туземцы» и др.), которые представляют угрозу этическому порядку просвещенной цивилизации «белых людей» и поэтому должны быть безжалостно депортированы или истреблены. Это справедливо для логики каждого и любого национализма, даже если форма истребления носит по видимости гуманный, не агрессивный характер, как стремится доказать директор украинского телеканала Громадське ТБ Наталья Гуменюк, используя аргументацию в духе концепции дромологической войны Поля Вирилио: «на Донбассе человек не видит, кого он убивает. За все эти годы на Донбассе почти не было рукопашных боев или боев вплотную. В этом, как ни странно, есть большая надежда. Сейчас в Украине погибло порядка десяти тысяч человек, около тридцати тысяч раненых (три тысячи украинских военных) … Но редко кто видел, чтобы человек убивал человека. Люди, которые стреляли с украинской стороны, – это артиллерия. Кто там погиб – они в жизни не видели лица этих людей. И с другой стороны точно так же, и люди это понимают. В других конфликтах ситуация может быть совершенно другой. Я с ужасом читаю историю о красных кхмерах, например, о человеке, который до сих пор живет на соседней улице с тем, кто его когда-то пытал. Или на Балканах, например, соседи друг друга убивали. В Украине такого не было, не было такого близкого контакта и такой личной ненависти».[1]
В действительности насилие по отношению к этнически чужому в логике национализма является не только легитимированным, но может даже не фиксироваться теми, кто его осуществляет, как, например, откровенно сформулировала оператор артиллеристской батареи ВСУ, воевавшая в составе «киборгов» в районе донецкого аэропорта Яна Забара: «недавно получила сообщение от бывшего одноклассника: «А сколько у тебя уже на счету?» Я спрашиваю: «На каком? В ПриватБанке?» «Нет, сколько ты убила?» А я не знаю, что ему ответить».
Книга Ирины и Сергея Жеребкиных, экспериментирующая с философским и даже литературным перемешиванием жанров, как раз и не позволяет не замечать исполненного ненавистью насилия, которое идеология национализма стремится представить юридически и этически оправданным.
Ставракакис Яннис, Хрисолорас Никос. (Я не могу не получить) своё наслаждение: лакановская теория и анализ национализма // Гендерные исследования, №18, 2008, с. 259.
См.: Папич Жарана. Национализм, война и гендер. Экс-феминность и экс-маскулинность экс-граждан экс-Югославии // Гендерные исследования,№ 2, 1999, с. 5-23, DavisNiraYuval. Gender and Nation London: Sage Publications, 1997, Ivekovic Rada and Mostov Julie.Introduction. From Gender to Nation//From Gender to Nation.Rada Ivekovic and Julie Mostov eds.Longo Editore Ravena, 2002, p. 10-14, Kesic Vesna. Gender and Ethnic Identities in Transition the Former Yugoslavia – Croatia//From Gender to Nation.Rada Ivekovic and Julie Mostov eds., p. 63-80, Duhacek Dasa. Gender Perspective on Political Identities in Yugoslavia Transition the Former Yugoslavia – Croatia//FromGendertoNation Rada Ivekovic and Julie Mostoveds.,p. 113-130 идр.
"Разочаровываться – это наивно": Наталья Гуменюк о политических настроениях предвыборной Украины //OpenDemocracy23.01.2019 https://www.opendemocracy.net/od-russia/redaktory-odr/natalya-gumenuk-o-politicheskih-nastroeniyah-predvybornoy-ukrainy?fbclid=IwAR1wqSO66ute6NrQyF_O1RsHD7Ubh0z3NqwNGjbmu2v3a10zCfTpuCYLoC
См. пост в фб группе фемінізм.юа 15.02.2019
~
Сподобалась стаття? Подаруйте нам, будь-ласка, чашку кави й ми ще більш прискоримося та вдосконалимося задля Вас.) SG SOFIA - медіа проект - не коммерційний. Із Вашою допомогою Ми зможемо розвивати його ще швидше, а динаміка появи нових Мета-Тем та авторів тільки ще більш прискориться. Help us and Donate!
Ще матеріали від авторів:
