РЫНОЧНЫЙ СОЦИАЛИЗМ ОБНОВЛЕННЫЙ

Социализм вернулся в политическую повестку дня Соединенных Штатов. Впервые за столетие общепризнанный социалист Берни Сандерс был жизнеспособным кандидатом в президенты, а другая, Александрия Окасио-Кортес, является популярным новичком в Конгрессе. Эти политики, как и многие другие в настоящее время выступают за политику, которая обычно представляется как социалистическая: универсальное здравоохранение с одним государственным плательщиком, «Зеленый курс», финансируемое из федерального бюджета дошкольное и высшее образование, а также крупные инфраструктурные инвестиции и многое другое.

Тем не менее, мало обсуждается то, что было центральной темой в ранних социалистических движениях: природа прав собственности в фирмах. Демократические социалисты Америки (DSA) посвящают абзацы отношениям собственности на своей веб-странице, но эта тема мало популярна. Потому что американские социалистические политики говорят мало или ничего об отношениях собственности. Подразумеваемое предположение состоит в том, что их концепция социализма - это социал-демократия: экономическая система с отношениями капиталистической собственности, но со значительным налогообложением для финансирования инвестиций, составляющих их политические предложения. На популярном языке самым близким упоминанием об изменении отношений собственности в фирмах является обсуждение представительства заинтересованных сторон в корпоративных советах. Такое представительство, упомянутое в манифесте DSA, ослабит власть владельцев, владельцев акций и может стать серьезной реформой.

Эти столпы связаны между собой: если экономические субъекты ведут себя в соответствии с установленным принципом, то отношения собственности должны реализовывать этику распределения. Поведенческий этос капитализма - это индивидуализм: каждый субъект воспринимается как соперник со всеми другими субъектами, а действия всех ограничены природой. Этот этос может быть обобщен как «идти в одиночку». Ключевыми институтами являются частная собственность, контракты и рынки. Распределительная этика «от каждого в соответствии с его способностями, талантами и богатством, каждому то, что он может получить». Закон устанавливает правила - то, что Карл Маркс назвал надстройкой. В книге Катарины Пистор, опубликованной в 2019 году «Кодекс капитала: как закон создает богатство и неравенство», объясняется, как закон при капитализме создает условия для накопления капитала.

Каковы три столпа социализма? Поведенческий этос - сотрудничество - люди солидарности вовлечены в борьбу, ограниченную природой. Распределительная этика, классически, была «от каждого согласно его способностям, каждому согласно его потребностям». Различные наборы отношений собственности и институтов были предложены как социалистические, от государственной собственности фирм до фирм, принадлежащих работникам. Важность поведенческого этоса социальной формации была подчеркнута Г. А. Коэном. Для Коэна социалистический этос был «общиной», смесью взаимности и альтруизма.

Моя цель в этой статье - описать попытку осмысления концепции сотрудничества и отношений социалистической собственности, чтобы дать новый набор чертежей того, как может выглядеть социалистическая экономика - экономика, в которой экономические субъекты сотрудничают по разрешению предложения рабочей силы и об инвестициях, а не об одиночестве, как при капитализме. Моими инструментами являются два основных вклада неоклассической экономики: теория общего конкурентного равновесия и теория игр. Конечно, стандартное применение этих инструментов было в капиталистических экономиках, где экономические субъекты должны вести себя в соответствии с индивидуалистическим духом; однако их также можно использовать для анализа экономик с отношениями социалистической собственности, в которых субъекты ведут себя в духе кооперации.

Мы привыкли думать о неоклассической экономике как о постулировании отношений капиталистической собственности, но менее очевидно, как она моделируют индивидуальный поведенческий этос. Чтобы увидеть это, нужно понять центральную концепцию теории игр - равновесие по Нэшу. Формально игра состоит из набора игроков, каждый из которых играет стратегию или выполняет действие, и функции выплаты для каждого игрока, которая измеряет его благосостояние или доход в зависимости от стратегий, принятых всеми игроками. Рассмотрим особый случай, когда игроки являются рабочими, а их вклад - это предложение рабочей силы. Список вкладов от набора игроков называется профилем вклада. Вознаграждение конкретному игроку из профиля вклада - это стоимость проекта (для которого сделаны взносы) для него. В приведенных здесь приложениях выплаты будут представлять собой доход в рыночной экономике или полезность для потребителя/работника товаров, которые он может приобрести за свой доход.

Математик Джон Нэш предположил, что равновесие в такой игре - это профиль вклада, обладающий тем свойством, что ни один игрок не может увеличить свою выплату, изменив свой вклад, учитывая вклад других игроков. Таким образом, равновесие является стационарной точкой в ясном смысле. Каждый игрок хочет постоять за себя, учитывая действия всех других игроков.

Протокол оптимизации Нэша: учитывая действия других игроков, я играю в действие или делаю вклад, который приводит к самой высокой отдаче для меня. Этот протокол моделирует индивидуализм или сам по себе, потому что каждый человек рассматривает действия других как параметры в своей собственной проблеме решения. Каждый рассматривает вклад других как фиксированный и, исходя из этого, решает, какой вклад он должен внести. Набор вкладов включает в себя равновесие, когда каждый «делает это в одиночку», никто не хочет менять то, что он делает. Сотрудничество между игроками отсутствует. Они не общаются друг с другом. В самом деле, равновесие по Нэшу также удачно называют «некооперативным равновесием».

Эта идея, которая для непосвященных может показаться странной, фактически революционизировала экономическую теорию. В настоящее время существуют тысячи применений равновесия Нэша к экономической жизни. За это Джон Нэш заслуженно получил Нобелевскую премию по экономике: он предложил концепцию равновесия в своей докторской диссертации по математике в Принстонском университете в 1951 году, в котором он также определил математические условия для выигрышных функций игры, которые гарантировали бы такое равновесное существование.

Вскоре после этого Кеннет Эрроу и Жерар Дебро завершают работу над моделью конкурентного экономического равновесия, которая созревает со времени ее первого заявления Леоном Вальрасом. Модель была одной из капиталистических экономик, где фирмы находились в частной собственности домашних хозяйств. Корпоративная форма предполагается, когда, как правило, фирма частично принадлежит многим домашним хозяйствам. Фирмы максимизируют прибыль по текущим ценам, нанимая рабочую силу, арендуя капитал и комбинируя эти факторы для производства товаров, которые востребованы домашними хозяйствами. Домашние хозяйства предоставляют труд и капитал (инвестиции) фирмам. Каждое домохозяйство решает, сколько своих факторов производства (труд и инвестиции) поставлять фирмам, зная заработную плату за труд, процентную ставку для инвестиций и сколько тянут различные потребительские товары для максимизации полезности. Набор цен достигает равновесия в экономике, если для каждого фактора производства (включая рабочую силу) общее предложение фактора потребителями-работниками-инвесторами равно общему спросу на этот фактор со стороны фирм, а для каждого потребительского товара - общий спрос на товар со стороны потребителей равен общему количеству, которое поставляют фирмы. Эрроу и Дебре доказали, что при подходящих условиях для функций полезности потребителей и производственных функций фирм существует такое равновесие цен, а вместе с ним и связанное распределение всех факторов и товаров в экономике. В частности, эта модель включает в себя полную теорию распределения доходов по экономике: доход человека представляет собой стоимость факторов производства, которые он продает фирмам, плюс стоимость прибыли, которую он получает как (частичный) владелец фирмы.

В начале двадцатого века Вильфредо Парето предложил определение экономической эффективности, которое по-прежнему является центральной концепцией эффективности, используемой в экономике. Концепция очень общая - она не зависит от наличия определенных отношений собственности или других институтов, таких как рынки. Данные, необходимые для определения эффективности Парето, - это, во-первых, производственные функции или технологии, которые описывают, как ресурсы или факторы могут быть объединены для производства потребительских товаров; во-вторых, функции полезности у потребителей, которые определяют потребительское предпочтение в отношении любых возможных потребительских товаров; и в-третьих, общая совокупная обеспеченность каждого ресурса в экономике. Распределение состоит из присвоения всех ресурсов технологиям, выхода товаров народного потребления из каждой технологии и присвоения всего пакета потребительских товаров всем потребителям. Мы говорим, что распределение является «эффективным по Парето», если невозможно найти другое распределение, в котором у каждого потребителя есть пакет, который он предпочитает пакету, который получил в первом распределении. Эффективность по Парето формализует идею безотходного использования ресурсов.

Теперь я могу констатировать то, что, возможно, является наиболее важным вкладом экономической теории в оправдание капитализма. Именно данный факт: в общем конкурентном равновесии, если нет налогообложения, нет внешних факторов, нет общественных благ или общественного зла, и существует полный набор рынков, тогда распределение равновесия является эффективным по Парето. Этот факт известен как первая теорема экономики благосостояния.

Двумя основными требованиями к экономическому механизму являются его эффективность, то есть то, что он не тратит ресурсы, и что распределение доходов должно быть честным или справедливым. В то время как капитализм, возможно, преуспевает в первом желании, он плох во втором.

Основными способами, с помощью которых капиталистическая система может исправить несправедливость распределения доходов в условиях конкурентного равновесия, являются перераспределительное налогообложение доходов и благосостояния, массивные инвестиции в образование обездоленных и предоставление надежного выбора общественных благ (таких как инфраструктура и система здравоохранения). Помимо того факта, что богатые будут противодействовать видам инвестиций и налогообложения, которые потребуются для финансирования этих товаров, существует ограничение эффективности налогообложения при капитализме из-за фактора, коей некоторые называют, несколько неточно, - «провала рынка».

Если существует подоходный налог, который общество навязывает для финансирования общественных благ или просто для перераспределения дохода и предоставления трансфертных платежей неудачливым людям, распределение, предполагающее оптимизацию по Нэшу работниками-инвесторами-потребителями, больше не будет эффективным по Парето. Рынок не будет контролировать общественные вреды, такие как выбросы углекислого газа или загрязнение: должно быть вмешательство правительства, чтобы регулировать их или взимать плату за сточные воды; и капиталистические фирмы будут пытаться лоббировать, чтобы предотвратить это, контролируя государственные учреждения, которые должны их регулировать. Финансирование общественных благ также должно быть организовано государством - и это повлечет за собой налогообложение, что приводит к неэффективности - поскольку для Нэша оптимизаторы не будут добровольно вносить вклад в производство общественного блага. Этот сбой называется проблемой фрирайдера, и это общая проблема оптимизации Нэша. В следующем разделе я объясню, почему эта неэффективность возникает при оптимизации Нэша.

Затем я покажу, что если экономические игроки оптимизируют в соответствии с протоколом совместной оптимизации - то, что я называю кантианской оптимизацией - и если отношения собственности устроены социалистическим образом, то наступающее рыночное равновесие будет эффективным по Парето. Более того, я расширяю область действия первой теоремы экономики благосостояния, поскольку этот результат сохраняется даже при наличии подоходного налога, а также общественных благ и общественных вред. В частности, при кантианской оптимизации общественные блага будут эффективно поставляться гражданами децентрализованным путем, а общественные вреды могут регулироваться ими децентрализованным образом.

В целом, я намерен интегрировать формальную теорию сотрудничества в модели социалистической экономики и показать, что основной нормативный аргумент в пользу капитализма - то, что он приводит к эффективному по Парето распределению - усиливается при социализме. В то же время социализм может исправить крайне неравномерное распределение доходов капитализма без ущерба для эффективности. Компромисс между эффективностью и справедливостью, знакомый по теории общественной экономики, исчезает.

Однако в процессе перестройки экономической теории социализма я также вынужден изменить ее классическую распределительную этику. Мое предложение может быть спорным; Я подожду позже (разделы 3 и 5), чтобы обсудить эту поправку.

Мы предполагаем, что есть экономика с n- людей. Каждый человек наделен количеством рабочей силы и уровнем квалификации, а также количеством капитальных благ (которое может быть нулевым). Его рабочая сила может быть продана фирме за заработную плату; то, что он не продает, потребляется в качестве досуга, которое следует рассматривать все как не приносящее доход расходование потенциального труда. Его капитал (его сбережения) может быть инвестирован в фирму или, если нет, обеспечивает человеку безопасность, которую он ценит. Существует один потребительский товар, произведенный всеми фирмами с использованием затрат труда и капитала. Физические лица также наделены долями собственности фирм, которые могут быть равны нулю. Они дают гражданам право на долю прибыли фирм.

На рынке существует три цены: p - цена единицы товара потребления; w - заработная плата за единицу рабочего времени при стандартной единице навыка; и r - процентная ставка или ставка арендной платы за единицу капитальных вложений. Каждая фирма, которая полностью принадлежит гражданам, обладает технологией, с помощью которой она может производить потребительские товары. Столкнувшись с прейскурантом (p, w, r), каждая фирма требует объем трудовых и капитальных вложений, который максимизирует ее прибыль, которая равна стоимости произведенного потребительского товара, за вычетом фонда заработной платы и процентов, выплачиваемых по инвестициям. Фирма поставляет на рынок количество потребительских товаров, которые она производит с этими ресурсами.

В целом, граждане сдают свои вклады рабочей силы и капитала фирмам, и они получают от фирм заработную плату за труд, проценты на их капитал и долю прибыли фирм, в которых они владеют акциями. Таким образом, фирмы требуют факторы производства от домашних хозяйств и поставляют произведенные товары на рынок, а домашние хозяйства предоставляют производственные факторы фирмам и требуют потребительские товары через рынок. Каждый потребитель выбирает корзину потребительских товаров, которая максимизирует ее полезность, учитывая его доход. Его доход, в свою очередь, определяется поставками факторов, которые он предлагает фирмам.

В то время как проблему оптимизации фирмы легко решить - дабы максимизировать прибыль, - то потребительскую же сложнее. Он поставляет рабочую силу и капитал, которые по снижающимся ценам будут приносить доход, который затем используется для покупки потребительского товара. Потребитель сталкивается с проблемой сначала определения того, каким будет его доход после предоставления фирмам производственных факторов, а затем, с учетом этого, использования своего дохода для покупки потребительского товара. Это решает даную проблему наилучшим образом - способом, который максимизирует ее полезность, учитывая цены на рынке.

Более формально, общее конкурентное равновесие капиталистической экономики с нулевым налогообложением - это список цен (p, w, r), поставки обоих факторов производства всеми работниками и инвесторами, требования к потреблению, потребляемому всеми людьми, требования к двум факторам производства каждой фирмой и поставки потребителям каждой фирмой товаров, такие как:

Другими словами, в равновесии спрос на каждый товар или фактор производства равен его предложению. Безработицы нет: общее предложение труда, предлагаемое работниками, равно общему спросу на рабочую силу со стороны фирм. Также нет недостатка или избытка инвестиционных фондов: рынок капитала также очищается.

Это очень идеализированная картина капиталистической экономики. Тем не менее, это полезная конструкция. Когда Маркс изучал капитализм в «Капитале», он также постулировал конкурентную экономику, в которой прибыль фирм возникала благодаря конкуренции, а не обману или монополистическим практикам. Задача Маркса состояла в том, чтобы объяснить, как происходит неравномерное распределение доходов капитализма, даже если все товары (включая рабочую силу) обмениваются по конкурентоспособным ценам. Суть его объяснения заключается в том, что эксплуатация труда происходит даже по конкурентным ценам, и именно эксплуатация была источником прибыли, которая начислялась небольшому классу. Использование модели «совершенной» конкуренции для изучения капитализма следует в этой традиции.

Первая часть этого предложения называется «первая теорема экономики благосостояния»; вторая часть называется «безналоговой потерей подоходного налога». Здесь я объясняю, почему происходит потеря собственного веса. Фактически это связано с оптимизацией по Нэшу рабочими и инвесторами при принятии ими решений о поставках факторов.

Для простоты предположим, что все работники имеют одинаковый уровень квалификации и одинаковые предпочтения в отношении затраченных товаров и рабочей силы. Предположим, что существует ставка налога на прибыль t. Если заработная плата на единицу умения равна w, и если работник предлагает количество рабочей силы в размере L, ее доход после уплаты налогов будет (1-t) wL. Суммарные налоговые поступления в экономике будут составлять twL, где L - общее предложение рабочей силы для всех работников, поскольку общая заработная плата будет равна wL, а налоговые поступления будут в t раз. Эти налоговые поступления станут бюджетом правительства и будут вложены в инфраструктуру, общественные блага, трансфертные платежи и все остальное, что обеспечивает государство. Когда работник определяет свое предложение труда L, он видит, что его выбор существенно повлияет на его "доход на руки" (1, но, поскольку он оптимизатор Нэша, он также отмечает, что его выбор практически не повлияет на значение L). потому что L - это общий труд, поставляемый миллионами рабочих (n - в миллионах), и он принимает предложение труда других как фиксированное. Поэтому для отдельного работника целесообразно игнорировать влияние его предложения труда на стоимость налоговых поступлений государства, а, следовательно, и стоимость государственного обеспечения, которое повлечет за собой его небольшое действие. Следствием этого является то, что если t велико, продавать рабочую силу непривлекательно, потому что заработная плата после уплаты налогов мала. Рабочий предпочел бы либо жить по трансфертным платежам, либо выживать вне рынка.

Когда я говорю «работнику рационально игнорировать ...», я имею в виду, что это рационально, если работник оптимизатор Нэша. Мы видим доказательства такого рода рациональности в общем неприятии налогообложения, которое существует в Соединенных Штатах в рабочем классе: многие работники возмущаются уплачиваемыми налогами и не могут установить связь между уплаченными налогами и предоставлением общественных услуг и трансфертных платежей. Левые (и демократы) часто оплакивают неспособность людей понять эту связь. Но нужно понимать, что этот сбой является прямым следствием идеологии «идти в одиночку», которая формализована оптимизацией Нэша.

Когда оплата труда работника "на руки" падает из-за увеличения ставки налога, это может игнорировать тот факт, что повышение налога финансирует те льготы, которыми работник будет пользоваться: система здравоохранения или образования, национальные парки или финансируемые государством научные исследования. Эта когнитивная ошибка неудивительна из-за протокола оптимизации Нэша.

Читатели узнают то, что я назвал проблемой фрирайдера, то что является универсальным следствием оптимизации Нэша в задачах, касающихся общественных благ. Налоговые поступления государства используются для финансирования общественного блага. Когда оптимизаторы Нэша сталкиваются с финансированием общественного блага, они всегда производят его слишком мало - если быть точным, предоставление общественных благ является неэффективным по Парето (и слишком малым с социальной точки зрения), когда те, кто должен внести свой вклад в финансирование, выбирают свой вклад по оптимизации Нэша. «Проблема фрирайдера» - просто популярная фраза для этой неэффективности по Парето. Всем было бы лучше, если бы каждый из них внес несколько больший вклад: в случае налогообложения доходов это означает больше труда.

Неполное снятие налогообложения также обычно объясняется «проблемой стимулирования». Но проблема стимулирования не является фактом природы; это следствие оптимизации Нэша, которая является поведенческим эталоном капитализма, то есть представления о своей экономической проблеме как о том, как «действовать в одиночку».

Предложение l появляется каждый день, почти на каждой странице Wall Street Journal. Первая часть предложения - это реклама капитализма сорта laissez-faire. Вторая часть предостерегает нас от попыток перераспределить доход. Консервативная мантра утверждает не только, что перераспределение рыночных доходов через налогообложение несправедливо, потому что люди заслуживают того, что они получают, работая самостоятельно, но более того, что любая попытка исправить неравенство в доходах будет бесполезной из-за полной потери налогообложения. Консерваторы и либералы вынуждены спорить о масштабах проблемы стимулирования и о том, насколько неэффективным будет налогообложение. Аргумент, который я предлагаю здесь, однако, не участвует в этом противоречии. Скорее, я предполагаю, что при социализме экономические решения будут приниматься совместно, и проблема стимулов исчезнет, как мы это сейчас показываем.

В том, что я назову «Социализм», сохраняются имущественные отношения капитализма, но существует подоходное налогообложение с демогрантом, распространяемым среди всех граждан. Рабочие и инвесторы, однако, определяют не свои факторные запасы с помощью оптимизации Нэша, как при капитализме, а с помощью кантианской оптимизации.

Фирмы будут максимизировать прибыль, как при капитализме. Они будут требовать факторов производства труда и капитала и производить продукцию, которая максимизирует излишек над факторными выплатами (прибылью) по заданным ценам. Домашние хозяйства будут продолжать предлагать рабочую силу и капитал фирмам. Но их решения будут приниматься не через оптимизацию Нэша, а скорее на основе сотрудничества.

Давайте опишем, как работники будут выбирать свое трудовое предложение. Чтобы упростить проблему, давайте предположим (как выше), что все работники имеют одинаковый уровень квалификации и предпочтения. Им грозит ставка подоходного налога t. Когда работник выбирает свою рабочую силу L, он спрашивает себя: «Какую рабочую силу я хотел бы предложить всем рабочим?» Он не воспринимает трудовые ресурсы других как постоянные или независимые от своих. Он думает следующее: «Если все работники предложат рабочую силу в размере L, то мой трудовой доход после уплаты налогов будет (1-t) wL, а общий налоговый доход составит twL. Моя доля этого, если я буду использовать его как общественное благо, которое он финансирует, будет равна twnL / n = twL. Таким образом, мой реальный доход будет (1-t) wL + twL = wL. Это не зависит от налоговой ставки. Поэтому я должен просто предложит рабочую силу, которая увеличит мою полезность, при условии, что я получу реальный доход от wL.

Почему этот способ оптимизации отличается от оптимизации Нэша? Каждый работник спрашивает: «Какое предложение труда я хотел бы предложить всем работникам?» и поэтому необходимо, чтобы работник учитывал не только его после вычета налогов, (1-t) wL, но и стоимость общественного блага, произведенного общим предложением рабочей силы, которое на душу населения составляет twL. Напротив, с контрафактическим Нэша: «Какое предложение труда мне предложить, учитывая предложение труда, предлагаемое другими?» работник понимает, что его решение о предложении рабочей силы по существу не повлияет на стоимость общественного блага, поэтому он игнорирует этот эффект.

Я называю кооперативный способ обоснования «кантианской» оптимизацией, потому что каждый работник предлагает предложение рабочей силы, которое ему «будет предлагаться повсеместно», что является категорическим императивом Иммануила Канта.

Эффект кантианской оптимизации заключается в том, чтобы усвоить положительную внешность обеспечения общественного блага, которое финансируется за счет налогообложения. Неспособность связать налоги, которые я плачу, с государственным положением, которое они финансируют, исправлена, потому что каждый человек не «делает это в одиночку», а рассматривает влияние своих действий как часть согласованных действий всех работников. Проблема безбилетника исчезает, и нетрудно показать, что получающееся в результате распределение ресурсов эффективно по Парето.

Эта эффективность по Парето сохраняется независимо от того, насколько высока налоговая ставка. Ставка налога все равно должна быть установлена демократическим путем. Но теперь граждане могут решать, какой объем перераспределения они хотят, не опасаясь полной потери налогов. Любая налоговая ставка приведет к Парето-эффективному распределению ресурсов. Налогообложение, действительно, изменит стоимость государственного обеспечения и, следовательно, распределение реального дохода, но не приведет к потере ресурсов. На экономическом языке компромисса между справедливостью и эффективностью больше не существует. The Wall Street Journal больше не может утверждать, что налогообложение расточительно. Пропагандистская ценность предложения искажена.

Тот же аргумент верен для оптимизирующего инвестора. Если инвесторы оптимизируют кантианским способом, то изменение налоговой ставки не изменит предложение инвестиций. Это не потому, что рабочие и инвесторы изменили свои предпочтения в отношении дохода и отдыха или дохода и безопасности в условиях социал-демократии; это потому, что инвестор оптимизирует кооперативным способом. (Можно поставить вопрос о том, не менее ли разумно предполагать, что инвесторы могут оптимизироваться в соответствии с кантовским протоколом.)

Есть важная иллюстрация кантианской оптимизации в американской истории. На съезде, посвященном обсуждению подписания Декларации независимости, было неудивительно, что делегаты неохотно ставили головы на плаху, так агрессивно противостоя королю Георгу III. Бенджамин Франклин говорил: «Если мы не будем повешены вместе, мы, несомненно, будем повешены отдельно». Подписание Декларации было ситуацией, вызывающей проблему безбилетника. Франклин призывал делегатов оптимизировать по-кантиански, а не по Нэшу: предпринять действия, которые вы пожелаете, чтобы все мы предприняли. Не думайте: «Я бы предпочел, чтобы все остальные подписывали, а я нет», - таков рецепт катастрофы. Речь Франклина - самое раннее выражение логики кантианской оптимизации, которую я обнаружил.

Есть два возражения, которые можно выдвинуть против предложения о том, что граждане должны оптимизироваться в соответствии с кантовским протоколом при социализме. Во-первых, на самом деле не все работники имеют одинаковую заработную плату, навыки или предпочтения. Факт такого рода неоднородности оказывается легко приспосабливаемым, хотя это требует определенного количества математического аппарата, который я не могу представить здесь. Достаточно сказать, что я приведу здесь удовлетворительное обобщение кантианского протокола, который сработает - следствием такой оптимизации будет эффективность по Парето, независимо от налоговой ставки. Второе возражение заключается в том, что утопично предполагать, что люди примут такой протокол совместной оптимизации. Я рассмотрю эту проблему в разделе 6 ниже.

Мы могли бы спросить, являются ли существующие социальные демократии - главным образом, страны Северной Европы - социальными демократиями в том смысле, который приведен выше определениями концепции. Рабочие и инвесторы выбирают свои поставки фактора в соответствии с кантовским протоколом? Это открытый вопрос для исследований. Я могу представить три доказательства того, что это может иметь место - или, более осмотрительно, что профиль поставок рабочей силы ближе к кантовскому равновесию, чем равновесию Нэша в скандинавских странах.

Первым доказательством является сосуществование очень высоких налоговых ставок и высокой производительности и эффективности в странах Северной Европы. Во-вторых, уровень участия рабочей силы в скандинавских странах исключительно высок. Средний показатель участия в рабочей силе в странах ОЭСР в 2019 году составил 72,4 процента, что соответствует уровню США. Все пять скандинавских стран (Исландия, Швеция, Дания, Норвегия и Финляндия) имеют показатели от 78 до 87 процентов. (Самый высокий показатель среди всех стран ОЭСР составляет 87 процентов в Исландии.) Это свидетельствует о том, что в этих странах наблюдается очень слабый стимулирующий эффект в связи с высоким налогообложением, что, как мы отметили, является следствием кантианской оптимизации в решение о предложении рабочей силы

Третьим доказательством является то, что переговоры между трудом и капиталом в северных странах более централизованы, чем где-либо еще. Плотность профсоюзов очень высока, и между национальными профсоюзами, представителями столицы, а иногда и государством ведутся переговоры о заработной плате и количестве рабочих часов. Мне кажется, что кантианская оптимизация была бы привлекательным протоколом для национального союза, согласовывая часы и условия работы для различных профессий его членов. Кантианская оптимизация представляет собой своего рода солидарность, которая вполне может быть привлекательной для профсоюза, который ведет переговоры для всего рабочего класса. Такая оптимизация не исключает наличия разных ежегодных поставок рабочей силы для разных профессий, члены которых имеют разную степень стресса или опасности на своих рабочих местах. Я менее склонен думать, что инвесторы ведут себя в соответствии с кантианским протоколом, отчасти потому, что я не знаю доказательств того, что инвестиционные решения координируются так же, как трудовые решения в странах Северной Европы.

В более общем смысле, столетие социал-демократии в северных странах привело к созданию такой степени доверия среди граждан, которая не имеет себе равных. Как я расскажу в разделе 6, доверие - это ключевой компонент, необходимый для участия группы в кантианской оптимизации. Каждый должен верить, что другие в группе также будут играть кантианскую стратегию, и не эксплуатировать его, играя против него стратегию Нэша - ибо некооператор рассчитывает, что он может фрирайдить, играя Нэша против кооперативного толпы.

Только поведенческие этосы, но не отношения собственности, отличаются от институтов капитализма в Социализме-1. Я предлагают изменить как поведенческий этос, так и отношения собственности. В модели этого раздела фирмы больше не принадлежат акционерам, как в случае с социал-демократией, а скорее тем, кто инвестирует в них и предоставляет им рабочую силу. Стоит рассмотреть различие между инвесторами и владельцами в реальном капитализме. Владельцы принадлежит собственность фирмы, что дает им право собственности, равное доле активов и доходов фирмы. Инвесторы покупают корпоративные облигации: им выплачиваются проценты по их инвестициям, и когда облигация погашается, основная сумма возвращается инвестору. Акционеры (владельцы) фирмы являются остаточными заявителями: они в последнюю очередь получают доход от фирмы.

Заработная плата работников и проценты держателей облигаций выплачиваются в первую очередь, а затем, если остается какой-либо доход (прибыль), который распределяется между владельцами или сохраняется на банковском счете фирмы, который является собственностью владельцев. В Социализме нет акционеров.

Когда фирмы изначально создают акции, которые продаются населению, для привлечения средств - это альтернатива плавающим облигациям. Но как только акции приобретаются в ходе первичного публичного размещения акций, фирма не получает дальнейшего дохода, когда акции выставляются на торг. Фондовый рынок позволяет домашним хозяйствам обменивать акции друг с другом, но эти покупки акций не приносят капитал фирме. В отличие от выпуска облигаций, который всегда повышает капитал для фирмы. (Существует также вторичный рынок, на котором корпоративные облигации могут быть куплены и проданы, без каких-либо последствий для фирмы.)

В модели, которую я сейчас представляю, нет акционеров фирм. Фирмы будут продолжать максимизировать прибыль в рыночной экономике, но прибыль будет возвращаться работникам и инвесторам фирмы (то есть поставщикам их факторов) пропорционально стоимости их труда или инвестиций, предоставленных фирме. В Социализме-1 существовала экзогенная налоговая ставка, а в существующей модели Социализма-2 будет существовать экзогенный параметр а, который представляет собой долю прибыли, распределяемой его работникам, в то время как доля 1-а распределяется ее инвесторам. Два противоположных случая - это фирмы, принадлежащие рабочей силе, когда a = 1, и фирмы, принадлежащие инвесторам, когда a = o. В обоих случаях рабочие и инвесторы получают заработную плату и проценты за свои инвестиции по ставкам w и r, определяемых рынком. После этих платежей прибыль остается; в случае a = 1 эта прибыль распределяется среди работников пропорционально стоимости их трудовых ресурсов, а в случае a = o они распределяются среди инвесторов пропорционально их инвестициям. В общем, мы допускаем, чтобы a составляло любую дробь от одного до нуля: например, если a = 75%, то 75% прибыли распределяется среди работников пропорционально их трудовым запасам, а остальная прибыль распределяется среди инвесторов в пропорционально их вложениям.

Многие социалисты взбрыкнут от предложения, что инвесторы будут симметрично рассматтриваться к рабочим в этой версии «социализма». Разве это не тот случай, когда вся прибыль должна распределяться между работниками - и инвесторам следует выплачивать только проценты по их инвестициям? Я рассмотрю этот важный вопрос ниже в разделе 5. Это поднимает самую важную проблему для социалистических финансов.

Чтобы понять это, давайте отметим то, что сегодня в Соединенных Штатах среднее отношение капитала к труду в корпоративном секторе составляет порядка 400 000 долларов: средний рабочий работает с капиталом в две пятых от 1 миллиона долларов. Для каждого работника было бы сумасшествием иметь ипотечный кредит в размере 400 000 долларов, с целью финансирования его владение капиталом, с которым он работает, - было бы глупо связывать все свое богатство в одной фирме. Необходимо разделить риск: либо государство может владеть капиталом, либо миллионы инвесторов могут - домохозяйства, которые покупают корпоративные облигации.

Из таблицы 1 видно, что самый богатый центиль (сумма последних трех строк) владеет 41 процентом финансового богатства. Ниже я буду утверждать, что большая часть этого богатства должна быть перераспределена при социализме. Тем не менее, средний и верхний средний классы благосостояния, определяемые как классы с пятидесятого по девяносто девятый в распределении богатства, принадлежат
56 процентов богатства. Это богатство должно быть выгодно инвестировано, при условии, что оно продолжает существовать в социалистической экономике, и это является основной причиной того, что - как я буду утверждать ниже - инвесторы должны получать долю прибыли в любом возможном социализме.

Теперь я определю равновесие для долевой экономики с параметром совместного использования σ. Во-первых, я определяю «Фонд работников фирмы» как долю σ прибыли фирмы, а «Фонд инвесторов фирмы» - как оставшуюся долю 1 - σ прибыли фирмы. В этой экономике, как и прежде, существуют три цены: p - цена единицы товара потребления; w - заработная плата за единицу труда нормированного навыка; и r - процентная ставка за единицу капитала (или облигацию в 1 доллар). Фирмы, как и прежде, выбирают свои факторы спроса и предложение товара (или товаров) для максимизации прибыли. Домашние хозяйства будут поставлять рабочую силу фирмам: их трудовые ресурсы будут составлять кантовское равновесие игры с предложением рабочей силы. Аналогичным образом, предложение инвестиций для фирм домашними хозяйствами будет составлять кантианское равновесие инвестиционной игры.

Доход домохозяйств будет состоять из четырех компонентов: заработная плата за предоставленную рабочую силу, проценты за поставленный капитал, доля Фонда работников фирмы, пропорциональная предложению рабочей силы работником фирме, и доля Фонда инвесторов фирмы, пропорциональная предложение инвестором капитала (посредством покупки корпоративных облигаций) фирме.

В условиях конкурентного равновесия общее предложение рабочей силы равно общему спросу фирм на рабочую силу, предложение инвестиций равно спросу фирм на капитал, а предложение потребительских товаров равно общему спросу потребителей на потребителя. товар.

Как я уже сказал, если параметр 1 = σ, то фирма принадлежит работнику. Инвесторы получают процентный доход по своим инвестициям, но они не делятся прибылью. Если σ = 0, фирма будет принадлежать инвестору: прибыль будет полностью распределяться между инвесторами, а работникам будет выплачиваться только заработная плата. Общество должно выбрать этот параметр посредством демократической процедуры.

Математический аргумент нелегко перевести на нематематический язык. Это зависит от рабочих и инвесторов, использующих кантовский протокол. Равновесие не было бы эффективным, если бы поставщики факторов использовали протокол Нэша. Теперь у нас есть два социалистических варианта, иллюстрирующих, как мы можем объединить формальную модель кооперативной оптимизации с различными режимами отношений собственности для достижения эффективности Парето.

Однако я не знаю, как навязать перераспределительное налогообложение в модели Социализма-2 и сохранить эффективность при этом. То, что должно занять место налогообложения доходов, как способ достижения разумно равного распределения доходов, - это перераспределение финансового богатства. Моделирование показывает (см. Раздел 9), что если мы сохраняем распределение богатства финансового капитала, представленное в Таблице 1, то даже для «долевой экономики использования рабочей силы», когда σ = 1, коэффициент дохода Джини без налогообложения слишком высок ( более 0,50). Это неприемлемо для социализма. Однако, если мы облагаем налогом около половины финансового богатства из первых топ 5 процентов располагающих богатствами и распределяем его в равной степени по всем домохозяйствам, то в равновесиях совместного использования коэффициенты Джини по доходу составляют от 0,36 до 0,41. Мало того, что распределение доходов было бы более равным, чем сегодня в Соединенных Штатах, но при оптимизации Нэша не было бы чистых издержек.

Очевидно, что если в долевой экономике пользования нет подоходного налогообложения, то степень равенства доходов в равновесии распределения - даже если σ близка к 1 - зависит от степени перераспределения богатства, которое может быть достигнуто, как утверждает Пикетти, через налогообложение богатства.

И мы можем ввести подоходное налогообложение в долевой экономике, что уменьшит неравенство в доходах, но с последствиями для эффективности (как у нас при капитализме). Конечно, среди экономистов существует резкое несогласие с истинной ценой для эффективности от налогообложение доходов. Пикетти, Саез и Станчева утверждают, что самые богатые домохозяйства в Соединенных Штатах недостаточно сокращают свои поставки фактора, дабы уменьшить свои налоговые платежи, пока предельная ставка налога на высокие доходы не достигнет выше 82 процентов. Если это так, то нет особых оснований воздерживаться от существенно более высокого подоходного налога для очень богатых, как это было введено до 1980 года.

Вопрос, который поднимут многие, заключается в том, почему я предлагаю инвесторам делиться прибылью фирм в долевой экономике? - будет обсуждаться ниже в разделе 5.

В этих моделях рыночного социализма есть важный факт. Парето-эффективность распределения ресурсов и доходов является следствием сочетания максимизации прибыли фирм и кантианской оптимизации домохозяйствами, которые обеспечивают факторы производства. (Я не выдал интуиции для объяснения, почему это так - опять же, это потребовало бы дальнейшей попытки перевести экономическое мышление в слова.) Более того, опора на максимизацию прибыли фирм является существенной: я не знаю ни одной модели, которая дает Парето эффективность экономического равновесия при отсутствии максимизации прибыли. Я думаю, что тенденция многих социалистических экономистов игнорировать проблему эффективности Парето в своих моделях рыночного социализма является серьезной ошибкой. Это может быть результатом рассмотрения эффективности как идеи правого толка, что является бессмысленным. Нам остается только осмотреть мир и со временем понять, насколько важно разработать экономический механизм, но чтобы он не был расточительным. Эффективность и справедливость - это двойственные требования хорошего экономического механизма: самая мощная защита капитализма с низким налогообложением заключается в том, что эти desiderata находятся в конфликте. Капитализм выбирает эффективность вместо справедливости, и это может быть связано с интересами класса капиталистов. Но социалисты не должны давать откровенный ответ, давая предпочтение справедливости, а не эффективности. И то, и другое важно, и центральный посыл этой статьи заключается в том, что они не конфликтуют, если поведенческий этос является кооперативным.

В этих моделях рыночного социализма есть важный факт. Парето-эффективность распределения ресурсов и доходов является следствием сочетания максимизации прибыли фирм и оптимизации Кантиана домохозяйствами, которые обеспечивают факторы производства. (Я не дал интуиции для объяснения, почему это так - опять же, это потребовало бы дальнейшей попытки перевести экономическое мышление в слова.) Более того, опора на максимизацию прибыли фирм является существенной: я не знаю ни одной модели, которая дает Парето эффективность экономического равновесия при отсутствии максимизации прибыли. Я думаю, что тенденция многих социалистических экономистов игнорировать проблему эффективности Парето в своих моделях рыночного социализма является серьезной ошибкой. Это может быть результатом рассмотрения эффективности как идеи правого толка, что является бессмысленным. Нам остается только осмотреть мир и со временем понять, как важно разработать экономический механизм, чтобы он не был расточительным. Эффективность и справедливость - это двойственные требования хорошего экономического механизма: самая мощная защита капитализма с низким налогообложением заключается в том, что эти desiderata находятся в конфликте. Капитализм выбирает эффективность вместо справедливости, и это может быть связано с интересами класса капиталистов. Но социалисты не должны давать откровенный ответ, отдавая предпочтение справедливости, а не эффективности. И то, и другое важно, и центральное послание этой статьи заключается в том, что они не конфликтуют, если поведенческий этос является кооперативным.

Стоит отметить, что опора на максимизацию прибыли со стороны фирм была стандартной с самой ранней модели рыночного социализма от Оскара Ланге и Фреда М. Тейлора. Хотя их модель постулировала, что фирмы принадлежат государству, менеджеры фирм, как предполагалось, сообщают о своей потребности в факторах производства и предложениях продукции путем максимизации прибыли, учитывая цены на продукцию, рабочую силу и капитал, объявленные центральными планировщиками.

Опора на максимизацию прибыли может беспокоить некоторых социалистов, потому что мы справедливо связываем максимизацию прибыли со многими пороками - пороками, которые в экономическом жаргоне называются общественными вредами. Примерами являются детский труд, высокая скорость конвейера и ухудшение состояния окружающей среды - условия, которые в целом снижают благосостояние рабочих и граждан, и которые максимизируют прибыль фирмы, «производящие», если не контролируется иное. При наличии нерегулируемых общественных проблем максимизация прибыли неэффективна по Парето.
(Вот почему первая теорема экономики благосостояния постулирует отсутствие общественных вред) До сих пор я избегал этого вопроса: общественные вреды не были связаны с производством в моделях, до сих порпредложенных. Мы игнорировали, среди прочего, тот факт, что прибыль капиталистических фирм используется для лоббирования политиков с целью отстаивания правил и норм, которые создают благоприятную среду для прибыльности, независимо от побочных эффектов (негативных внешних факторов) для населения в целом. При капитализме эффективность государственного регулирования и права в борьбе с общественными злодеяниями зависит от того, кто контролирует государство, что совершенно очевидно показывает нынешняя американская администрация.

В этом разделе я буду утверждать, что кантианской оптимизации рабочих и инвесторов достаточно для децентрализованного регулирования производства общественных вред. Рассмотрим экономику, подобную той, которая использовалась в предыдущих разделах: есть фирмы, производящие потребительские товары, использующие труд и капитал. Кроме того, однако, существует общественный вред, который производится как «совместный продукт» с продукцией фирм. Представьте улучшение производства товара так, как если фирма загрязняет, увеличивает скорость конвейера или использует детский труд. Посему, если фирма максимизирует прибыль, она выберет производство общественных вред вместе с другим (желательным) результатом. Один из стандартных способов контроля за таким поведением - сделать его убыточным, взимая с фирмы высокую плату за загрязнение окружающей среды или штрафы за использование детского труда. Или профсоюз рабочих может отказаться от поставок рабочей силы, если скорость конвейера слишком высока.

Я утверждаю, что иная стратегия может быть эффективной с использованием оптимизации Канта. Теперь мы должны осознать, что общественный вред выглядит как аргумент в пользу предпочтений рабочих и инвесторов. То есть, благосостояние граждан увеличивается в потреблении, сокращается в труде и снижается уровень бедности населения. Мы полагаем, что общественные вреды являются известной функцией производимой фирмами.

Я должен кратко обсудить трагедию общего, которое является другим лицом монеты «фрирайдерства». Проблема фрирайдера заключается в том, что в задачах, связанных с финансированием общественных благ, оптимизаторы Нэша вносят слишком малый вклад - обеспечение общественного блага неэффективно низкое. Теперь предположим, что у нас есть общественные вреды, такие как углеродное загрязнение биосферы. Получается, что если те, кто вносит производственные факторы в фирму, производят общественные вреды и делают это, используя кантовскую оптимизацию, результат будет эффективен по Парето.

Предположим, мы вводим общественные вреды в социал-демократическую экономику раздела 2.
Мы продолжаем иметь подоходное налогообложение по некоторой ставке t. В остальном определение равновесия остается неизменным, то есть поставщики факторов оптимизируются кантовским образом, поэтому при равновесии оба профиля предложения факторов являются кантовскими равновесиями соответствующих игр, как это определено в дефиниции SD. Теперь, когда рабочие поставляют рабочую силу, они учитывают не только влияние на свои доходы после уплаты налогов и общественное благо, обеспечиваемое налогообложением, но, кроме того, влияние на уровень общественного блага. При прочих равных, они будут сокращать свои поставки фактора, дабы смягчить уровень общественных вред. Таким образом, они учитывают влияние своих трудовых ресурсов и инвестиций на выбросы углекислого газа и потепление планеты. Так как они определяют свои трудовые ресурсы кантовским образом, в разрезе общественных вред нет трагедии, как в случае с оптимизацией Нэша.

Можно сделать два возражения против этого аргумента. Первое состоит в том, что даже национальная экономика может быть слишком маленькой единицей для уровня производства, чтобы иметь существенное влияние на глобальную общественный вред, такую как выбросы углерода. Мы должны были бы потребовать согласованной кантианской оптимизации всеми рабочими в мире. Эта точка зрения хорошо принята, и она показывает, что решение проблемы глобального потепления требует международного сотрудничества, которое гораздо сложнее организовать, чем сотрудничество между работниками в одной экономике. Второй момент - скептический. Рассмотрим вопрос о закрытии угольных шахт в Соединенных Штатах для сокращения выбросов ископаемого топлива. Мы знаем, что многие работники в угольной промышленности выступают против этого: они предпочли бы иметь углеродное загрязнение и сохранить свою работу, даже если они понимают опасность увеличения концентрации углерода в атмосфере. Это означает, что Парето-эффективное распределение производства, рабочей силы и углекислого газа может по-прежнему вызывать повышение температуры, что отрицательно скажется на будущих поколениях, которые не имеют права голоса при этом. Чтобы убедить нынешнее поколение в достаточном сокращении использования ископаемых видов топлива, может потребоваться существенная экономическая реформа, с тем чтобы, например, бывшие шахтеры не выбрасывались на улицу и, в более общем плане, защищался уровень жизни менее обеспеченных. На глобальном уровне это потребует существенных перераспределений с богатого Севера на бедный Юг. В Соединенных Штатах предпочтения многих не отражают должным образом истинное снижение благосостояния, которое будет сопровождать продолжающиеся выбросы углерода при нынешнем уровне, и поэтому эффективность Парето (с сегодняшними порядками предпочтений) является неточной мерой благосостояния.

Таким образом, кантианская оптимизация может эффективно справляться как с перераспределением доходов, так и с регулированием общественного вреда. Оптимизация по Нэшу не способна сделать это, потому что при рассмотрении вопроса о сокращении предложения рабочей силы работник предполагает, что он делает это один, кое имеет минимальное значение влияния на общие выбросы углерода. Трагедия общего является следствием.

Также можно сказать, что есть возможность эффективно производить общественные блага, когда поставщики факторов используют кантианскую оптимизацию. Я не буду здесь приводить данный результат, но логика аналогична той, что оправдывает предложение 4.

Таким образом, кантианская оптимизация может эффективно справляться как с перераспределением доходов, так и с регулированием общественного вреда. Оптимизация по Нэшу не способна сделать это, потому что при рассмотрении вопроса о сокращении предложения рабочей силы работник предполагает, что он делает это один, кое имеет минимальное значение влияния на общие выбросы углерода. Трагедия общего является следствием.

Также можно сказать, что есть возможность эффективно производить общественные блага, когда поставщики факторов используют кантианскую оптимизацию. Я не буду здесь приводить данный результат, но логика аналогична той, что оправдывает предложение 4.

Маркс писал в VIII части «Капитала», томе l, что капитал рождается «капающим с головы до пят, из каждой поры, с кровью и грязью». - В Британии XIX века, значительно позже «так называемого первоначального накопления» капитала, вероятно, большинство инвестиций поступало от аристократии, обладавших земельным богатством. Но сегодня, как показано в таблице 1, 56 процентов финансового капитала принадлежит среднему и верхнему среднему классу. Нельзя сказать, что богатство этих классов возникло «с головы до пят» и т. д.

Это не означает, что текущее распределение финансового богатства справедливо - не говоря уже о его концентрации в верхнем 1%, но даже о его весьма относительной концентрации в классе со средним доходом. Аргумент в пользу несправедливости в распределении богатства, однако, является более нюансированным, чем аргумент Маркса о крови и грязи: это аргумент Роулза, основанный на морально произвольном распределении преимуществ, которое создается лотереей при рождении, капиталистическими отношениями собственности и распределительной этикой капитализма, которую мы могли бы перефразировать как «каждому, что он может получить с одаренностью, с которой он родился». Роулз, напротив, утверждал, что распределение преимуществ в лотерее при рождении не имеет этического оправдания: человек не имеет морального права на полное владение распределенными таким образом активами.

Пикетти утверждает, что прогрессивным аспектом экономического развития в двадцатом веке стало появление богатого (родового) среднего класса (см. Таблицу 1). Капитализм почти ничего не сделал для обеспечения накопления богатства в нижней половине распределения дохода: - коим придется ждать социалистических преобразований.

Социализм должен быть режимом с повсеместной компенсацией для тех, кому не повезло в лотерее рождений, что, несомненно, характеризует большинство тех, кто занимает нижнюю половину распределения доходов. Г.А. Коэн определяет три уровня равенства возможностей. Буржуазное равенство возможностей «устраняет социально обусловленные ограничения статуса, как формальные, так и неформальные, на жизненные шансы». Лево-либеральное равенство возможностей «также противопоставляется сдерживающему влиянию социальных обстоятельств (например, богатства семьи, в которой родился человек), благодаря которому буржуазное равенство возможностей не нарушается». Социалистическое равенство возможностей направлено на устранение всех невыбранных недостатков - недостатков, за которые агент не может быть разумно ответственен, будь то недостатки, отражающие социальные неудачи, или те, которые отражают естественные несчастья. - А теперь: даже если социалистическое равенство возможности были приблизительно достигнуто в социалистическом обществе - разные профессии будут платить разные зарплаты, и будет происходить дифференцированное накопление богатства. Это богатство необходимо эффективно инвестировать, и поэтому домохозяйства будут иметь инвестиционный доход. Аргумент Маркса о кровавом создании капитала неприменим, если существует социалистическое равенство возможностей, пока граждане имеют свободу выбора профессии. В моделях Социализма-1 и Социализма-2 существуют степени свободы в распределении прибыли, но ставка заработной платы и рентная ставка капитала определяются максимизацией прибыли и поставкой факторов производства на рынок.

Альтернативой владению богатством домохозяйств является конфискация сбережений государством и превращением их в единство инвестора. Я полагаю, что при социализме государственная инвестиция будет играть важную роль, но моя задача здесь заключалась в том, чтобы сосредоточиться на степени децентрализованного функционирования социалистической экономики. Я утверждал, что многие из так называемых провалов рынка капитализма связаны с оптимизацией Нэша, и их можно исправить, если граждане используют протокол совместной оптимизации. Безвозвратные потери, связанные с подоходным налогом и неэффективным производством общественных благ и общественного вреда, можно обратить вспять с помощью кантианской оптимизации. Но есть и другие провалы рынка, которые не поддаются кантианской оптимизации: во-первых, есть аргумент, что отрасли, которые имеют крупную экономику производства, должны принадлежать государству; во-вторых, сбои рынка, связанные с асимметрией информации, по-прежнему требуют вмешательства в форме социального страхования, финансируемого государством, - в-третьих, некоторые важные товары, такие как образование и, возможно, медицинское обслуживание, должны финансироваться и контролироваться государством.

Можно утверждать, что в модели Социализма-2 инвесторам следует выплачивать проценты (ренту) на их инвестиции, но вся прибыль должна уходить на рабочую силу, то есть следует устанавливать параметр равным 1. Однако, если это в случае, когда (приблизительно) все невыбранные недостатки были исправлены и сохраняется социалистическое равенство возможностей, я не понимаю, почему сбережения от труда, вложенные в производство, не должны делиться в экономическом излишке. Конечно, должны быть очень высокие налоги на имущество, и налога на наследование при жизни, дабы сохранить условия равных возможностей для следующего поколения. Кроме того, я считаю, что подоходный налог должен быть высоким, чтобы поддерживать дух сотрудничества, поскольку было бы трудно поддерживать этот дух в обществе с большими различиями в уровне жизни. Я действительно полагаю, что человеческая природа достаточно пластична, чтобы приспособить популярное принятие кантовской оптимизации, но, возможно, она недостаточно пластична, чтобы выдерживать такое поведение при наличии больших различий в доходах. Это эмпирические вопросы.

Наконец, есть политический аргумент в пользу соблюдения принципа, согласно которому и инвесторы, и работники участвуют в экономическом профиците.

Большинство (возможно, практически все) экономисты считают, что оптимизация Нэша - это уникальный рациональный протокол в играх. Напротив, я предлагаю, чтобы протокол оптимизации варьировался в зависимости от экономической структуры, как и отношения собственности. Моя критика более ранних моделей рыночного социализма (включая мою собственную) заключается в том, что они отличались только режимом собственности от капиталистического, но не поведенческим этосом. Этот случай показывает огромную власть, которую красивые модели оказывают на ум, и, следовательно, на то, как мы интерпретируем реальность. Модель равновесия Джона Нэша в играх прекрасна, и она соблазнила большинство экономистов на мысль, что это концепция рационального поведения, которая должна применяться во всех социальных системах.

Это не разрешает вопрос, поставленный в заголовке этого раздела. Некоторые, возможно многие, будут утверждать, что кантианская оптимизация психологически неосуществима для людей. Эволюция, говорят они, запрограммировала нас на то, чтобы «идти в одиночку». «Эгоистичный ген» имеет только индивидуалистический протокол. Однако сегодня это мнение резко оспаривается. Сэмюэл Боулз и Герберт Гинтис приводят антропологические, биологические и экономические аргументы и доказательства того, что человеческое сотрудничество является преобладающим, если не повсеместным. Эволюционный психолог Майкл Томаселло утверждает на основе экспериментов с человеческими младенцами и человекообразными обезьянами, что люди развили - вероятно, уникально среди пяти видов больших обезьян - способность к сотрудничеству, основанную на их способности создавать совместную интенциональность с другими. У Николаса Кристакиса есть аналогичное послание. Для меня главным доказательством нашей способности сотрудничать в экономических вопросах является наличие в странах с развитой демократией коллективных решений о сборе примерно половины валового внутреннего продукта общества за счет используемых налогов на финансирования проектов от общественных благ до социального страхования. Другим поразительным фактом является то, что размер человеческой группы, в которой мирное поведение является нормой, увеличился за последние десять тысячелетий с нескольких сотен душ до более миллиарда. Как указывает Пинкер, в 1400 году в Европе 25 процентов мужчин-аристократов погибли насильственно, в результате убийства или в бою. В 2000 году мировой уровень убийств составил 8,8 на 100 000 человек.

Многие люди сегодня действуют сообща во многих своих ролях и конкурируют в других. Увеличилась ли орбита ролей, в которой мы сотрудничаем, с течением времени и с экономическим развитием? Существуют свидетельства того, что в лабораторных играх с диктаторами и ультиматумами степень доверия к другим и, следовательно, сотрудничество повышаются с развитием экономики.

Предпосылками, необходимыми для установления сотрудничества и оптимизации Канта, являются понимание, желание и доверие. Четвертое условие, которое является мелиоративным, если не является строго необходимым, заключается в том, что участвующие считают, что они все в одной лодке. Люди должны понимать, что сотрудничество даст лучшие результаты, чем самость - в том смысле, как в предупреждении Бенджамина Франклина, подписавшего Декларацию независимости -, и это вызовет желание сотрудничать. Тем не менее, взаимопонимания и желания недостаточно: каждый человек должен верить, что, если он будет сотрудничать, другие игроки тоже будут - другие не будут оптимизировать, а-ля Нэш, против него. Игрок Нэша почти всегда может эксплуатировать кантианца, выполняя действие Нэша против его кантианского (если я совместно перерабатываю свой мусор, сосед по Нэшеру может этого не делать, свободно пользуясь моим вкладом в общественное благо). Наконец, нахождение в «одной лодке» является синонимом симметрии индивидов в отношении угрозы или вызова: симметрия в этом отношении может побуждать тех, кто участвует, действовать совместно с другими.

Доверие легче всего установить в сообществах или обществах, которые являются однородными этнически, религиозно и / или лингвистически; при однородности более вероятно, что каждый будет верить, что другие думают так же, как и он. Неоднородность размывает понимание того, что мы все «в одной лодке», и, следовательно, снижает склонность действовать совместно с другими. Вспомните знаменитые слова Мартина Нимоллера: «Сначала они пришли за социалистами, а я не высказался - потому что я не был социалистом ... Потом они пришли за евреями, и я не высказался - потому что я не был евреем. Потом они пришли за мной - и некому было заступиться уже за меня». Тем не менее, даже в разнородных популяциях сотрудничество достижимо. Зачастую оно возникало в результате войны или кризиса: вспомните Великую депрессию, Вторую мировую войну и даже COVID-19, хотя на момент написания статьи еще не было жюри по последнему случаю.

Мы должны понимать огромные усилия, которые класс капиталистов и его идеологи предприняли для прозелитизма граждан в отношении их поведенческого этикета и распределительной этики, и в высшей степени почитают тех, кто преуспел в игре в капиталистическую игру». Капиталистические идеологи (в по крайней мере, в Соединенных Штатах) удалось убедить большую часть граждан в том, что государство разрушает, а не создает стоимость, и, таким образом, налогообложение - это сплошное зло. Наряду с этой идеологической кампанией американский капитализм уничтожил профсоюзы, одно из немногих институтов, которые преподавали солидарную этику, хотя и не соответствующе. Согласованные усилия, которые Республиканская партия приложила для уничтожения или отмены Закона о доступном медицинском обслуживании, безусловно, объясняются не только материальными интересами частных страховых компаний, но скорее страхом того, что успешное универсальное медицинское страхование, возможное только при значительном участии государства, поможет избавиться от антиколлективистских предрассудков американцев.

Мао Цзэдун писал, что «сила исходит из ствола оружия». Возможно, так было в 1927 году в Китае, но это, безусловно, неверный диагноз для современных развитых капиталистических демократий. Самым мощным оружием, которым обладает сегодня класс капиталистов, является идеология, которую он ретранслирует, - его распределительная этика, которую можно перефразировать как то "что рынок с частной собственностью не только эффективен, но обеспечивает справедливое распределение доходов и его поведенческий дух индивидуализма". Когда говорят, что это не только этично, но и разумно, потому что «нельзя доверять человеческой природе».

В этом разделе я сообщаю о моделировании социалистического распределения доходов для модели американской экономики. Детали спецификации экономики можно найти в секции 7 «Что такое социализм сегодня?». Предположем, что распределение финансового благосостояния такое, как указано в таблице 1. Около 41 процента от общего финансового благосостояния принадлежит самому богатому 1 проценту. населения. Я предполагаю, что распределение реальной заработной платы - отражающее рыночные навыки - является логнормальным с медианным навыком, равным 69 процентам от среднего навыка. Я также предполагаю, что финансовое благосостояние является монотонным, увеличивая реальную заработную плату. Существует одна единица потребления, произведенная фирмой, использующей капитал (богатство) и труд в качестве ресурсов. Технология фирмы демонстрирует снижение отдачи масштаба, поэтому при всех равновесиях, которые я изучаю, есть положительные прибыли. Каждый потребитель-работник-инвестор максимизирует функцию полезности, которая является линейной, растущая в потреблении, и уменьшающаяся и проседающаяся во время труда. Функция полезности является стандартной квазилинейной функцией.

Я симулирую два вида равновесия:

1. Социалистическое равновесие с тем же распределением навыков и финансового богатства, что и при капитализме, с различными налоговыми ставками (см. Раздел 2); и

2. Социалистическое равновесие-2 с различными распределениями финансового богатства и с различными значениями параметра совместного использования (см. Раздел 3).

3. Ориентиром, с которым я сравниваю различные социалистические распределения доходов, является капиталистическое распределение доходов с налоговой ставкой 30 процентов (см. Раздел 1). Напомним, что капиталистическое распределение неэффективно по Парето, а все социалистическое распределения эффективны по Парето.

А. Распределение доходов в социал-демократии (различные налоговые ставки)

На рисунке 1 доходы в капиталистической экономике США по ставке подоходного налога 30% нормированы и равны 1 для всех в экономике, как показано пунктирной линией на рисунке.

На рис. 1 показано, что доходы почти всех людей после социалистической демократии выше при ставке подоходного налога 30% или 50%, чем при капитализме при ставке налога 30%. Это происходит из-за эффективности социал-демократии по Парето, в отличие от неэффективности капитализма с налогообложением. Обратите внимание, что при 30-процентной налоговой ставке социал-демократия очень мало способствует увеличению доходов низкоквалифицированных, но их доходы увеличиваются как минимум на 70 процентов, когда ставка налога увеличивается до 50 процентов (нордический стиль). При налоговой ставке 90 процентов доходы самой низкой квалифицированной группы утраиваются; Доходы тех, кто входит в верхние 7 процентов распределения, ниже, чем при капитализме, при ставке налога 30 процентов. Я напоминаю читателю, что при фиксированном налогообложении, во всяком случае, постфискальные доходы растут по мере увеличения квантиля: то есть убывающая кривая при 90-процентном налогообложении - это соотношение двух доходов, а не абсолютная величина дохода.

Коэффициенты доходности Джини социал-демократического равновесия при ставках налога 30, 50 и 90 процентов составляют 0,48, 0,34 и 0,07 соответственно.

В. Распределение доходов в долевой экономике (Социализм 2)

Распределение финансового богатства для моделирования на Рисунке 2 такое же, как в капиталистической экономике. В долевой экономике нет подоходного налогообложения. Следствием этого является то, что выгоды от эффективности целиком идут на верхние 60 процентов распределения доходов: нижние 40 процентов по распределению навыков преуспевают при капитализме с перераспределительным налогообложением. Работники работают немного лучше, когда фирмы находятся в собственности рабочей силы (когда а = 1), чем когда инвесторы делят прибыль (а = 0,5) или когда вся прибыль идет инвесторам (а = о). Но параметр доли не имеет большого значения, потому что инвесторам во всех случаях выплачивается рента (процент) за свои вложения. В экономике с параметром разделения a = 1 вся прибыль идет на труд, но степень владения капиталом остается такой, как в таблице 1, и, следовательно, богатые получают большие доходы от инвестирования капитала в фирмы. Это показывает, что экономика с разделением ресурсов регрессивна без существенного перераспределения богатства.

Насколько необходимо перераспределение? На рисунке 3 мы имеем соотношение доходов в долевой экономике, когда все «избыточное богатство» из верхних 5 процентов распределения богатства перераспределяется поровну среди всего населения, где избыточное богатство определяется как количество богатства, принадлежащего верхним 5 процентам, которое превышает богатство в квантиле 0,95.

Другими словами, симуляция конфискует богатство из верхних 5 процентов, чтобы снизить уровень их благосостояния до уровня людей в девяносто пятом центиле. Это составляет 44 процента финансового богатства страны, поэтому перераспределение является значительным. На рисунке 3 мы видим, что все люди в экономике, принадлежащей инвестору (когда a = o), за исключением тех, кто находится на самом верху распределения богатства, теперь живут лучше, чем при капитализме с t = 30% - выигрыши от эффективности Парето теперь широко представлены. Интересно отметить, в отличие от рисунка 2, что при таком выравнивании благосостояния наименее квалифицированные работники добиваются большего успеха, когда фирмы принадлежат инвесторам, чем когда они принадлежат работникам. Это неудивительно, если учесть, что при перераспределении богатства капитал, принадлежащий наименее квалифицированным гражданам, значительно дороже, чем их рабочая сила.

Критик мог бы отметить, что, если бы 44 процента финансового богатства страны были перераспределены как равный демогрант, бедные домохозяйства, скорее всего, потребляли бы большую часть демогранта, а не инвестировали бы его. Альтернативой было б, чтобы конфискованное богатство находилось во владении государства, которое инвестировало бы его в фирмы. Тогда государство получало бы как проценты по своим капитальным вложениям, так и свою долю прибыли (когда фирмы не принадлежат работникам), которые оно распределяло бы в качестве демогранта среди домашних хозяйств (или инвестировало бы в общественные блага и услуги). Полученное распределение доходов будет таким, как показано на рисунке 3. Конечно, это игнорирует вопрос о поведении государства как владельца капитала.

Наконец, на рисунке 4 представлено распределение относительного дохода, когда верхние 10 процентов распределения богатства нивелированы: это потребует захвата 54 процентов всего финансового богатства экономики и перераспределения его в качестве равного демогранта (или, как указано выше, вариант государственной собственности).

Картина, когда верхние 10 процентов распределения богатства нивелированы, аналогична рисунку 3. Это неудивительно, поскольку снижение богатства девяносто-девяносто пятого центиля, как это происходит на рисунке 4, приводит только к увеличению доли общего богатства перераспределения с 44 до 54 процентов. Чтобы быть точным, по сравнению с рис. 3, на рис. 4 реализовано дальнейшее перераспределение доходов от 10 процентов самых богатых к 90 процентам бедных.

Я очень мало говорил о роли государства в экономике, потому что хотел подчеркнуть, что кантовская оптимизация может эффективно децентрализовать важные аспекты распределения ресурсов, кое (в то время как оптимизация по Нэшу является поведенческим этосом) должно рулиться государством. Я, однако, думаю, что экономическая роль государства будет важной в рыночном социализме, хотя у меня нет ничего оригинального, чтобы добавить к тому, что другие уже об этом писали.

В частности, государство будет нести основную ответственность за образование, здравоохранение, исследования и социальное страхование. Более того, степень, в которой граждане вовлечены в кантианскую оптимизацию, в действительности наверняка будет неполной. Людям потребуется время, дабы научиться основательно сотрудничать при принятии экономических решений и спроектировать институты (такие как профсоюзы и союзы инвесторов), которые будут способствовать такому поведению. Я говорил, что многие недостатки, которые мы называем сбоями рынка, точнее было бы называть сбоями оптимизации Нэша, но не все неэффективности являются такого рода. Отсутствие определенных рынков (страховых и кредитных), вероятно, по-прежнему потребует государственного вмешательства. Что касается всеобъемлющего экономического планирования в нормальные времена, я более агностик.

Моя цель состояла в том, чтобы построить альтернативные схемы того, какой могла бы быть социалистическая экономика. План, который, по мнению большинства социалистов, был им известен, испарился с крахом плановой экономики двадцатого века. Социалистические планы необходимы, чтобы вдохновлять людей на организацию, альтернативную капитализму: нельзя с чем-то нельзя бороться лишь ничем. Обладание планом и вдохновением, которое он, надеюсь, создает, - это только первый шаг. Но второй шаг, как реализовать план из существующего положения вещей, - это другой вопрос. Этот путь, безусловно, потребует серьезного государственного участия в экономике. Достигнет ли когда-нибудь человеческое общество точки, в которой государство может отмирать - вопрос, который мне не особо интересен. Эта возможность слишком далека от нашего исторического опыта, чтобы обсуждать ее с научной точки зрения.

И правда, моя приверженность рыночному социализму мотивирована верой в то, что изменения должны быть постепенными. Рынки развивались веками, даже тысячелетиями, и некоторые вещи они делают очень хорошо. У нас нет точных представлений о том, как добиться эффективности по Парето без рынков. Как я уже писал, эффективность по Парето - это концепция, не зависящая от рынков и отношений собственности: это общая концепция не расточительного распределения ресурсов. Если у нас нет альтернативы первой теореме экономики благосостояния в ее различных формах, которые являются истинами о рыночной экономике, капиталистической или социалистической, мы были бы безумны, если бы отбросили рынки. Если некоторые левые считают, что рынки не важны, то это потому, что они неправильно поняли важность эффективности как желаемого, что, как я уже сказал, является досадной ошибкой в истории социалистической мысли.

Социализм всегда задумывался как кооперативное общество. Первым вкладом этой статьи является построение точной модели того, как экономические агенты могут сотрудничать в своих экономических решениях. Эта модель может быть встроена в модели общего равновесия экономик с социалистическими отношениями собственности, тем самым показывая, как именно при социализме можно исправить различные негативные черты капитализма как механизма распределения ресурсов: безвозвратные потери, связанные с налогообложением доходов, и несостоятельностья рынка, чтобы должным образом децентрализовать производство общественных благ и регулировать общественный вред.

Как следствие, экономисты должны перестать рассматривать оптимизацию по Нэшу в играх как универсальную характеристику рациональности, не зависящую от социальной системы. Многие согласятся, что оптимизация по Нэшу неуместна внутри семьи: я предлагаю распространить это требование на социалистическую экономику в целом. Скептик может ответить, что мои модели - это просто рай на небесах. Я отвечу, что взгляд экономистов на реальность сформирован математически красивой концепцией равновесия по Нэшу. Как говорится, с молотком каждая проблема похожа на гвоздь. Теперь, когда у нас есть точная формулировка кооперативной оптимизации, мы должны пересмотреть историю, дабы увидеть то, где мы можем наблюдать кооперацию в экономической деятельности. Я предвижу, что вооружившись этим новым молотом, мы найдем множество примеров кооперативного поведения.
Второй вклад этого анализа - и это можно резко оспорить - это взгляд на социалистические финансы. Я утверждаю, что социалистическая этика требует радикальной интерпретации равенства возможностей, предложенной Дж. А. Коэном. Но было бы нереалистично полагать, что после достижения такого равенства все люди будут в одинаковой степени откладывать из своих трудовых доходов. Люди по-прежнему будут выбирать разные занятия, получать разный уровень образования, получать разную заработную плату и сберегать с разной скоростью. Если государство не конфискует сбережения, домашние хозяйства будут инвестировать дифференцированно, и инвестиции должны приносить рыночный доход. Капитал больше не будет рождаться покрытым кровью и грязью. Хотя налогообложение богатства должно быть значительным, для поддержания духа сотрудничества, оно не должно быть конфискационным. Я не знаю так достаточно, чтобы рекомендовать точные правила: но я предложил общие принципы.

Позвольте мне также высказать заключительную мысль относительно сравнения социал-демократии (Социализм-1) и экономики долевого использования (Социализм 2). Это совершенно разные экономические механизмы. В первом преобладают капиталистические отношения собственности; во втором случае фирмы не продаются акционерам, а фактически принадлежат тем, кто вносит свой вклад в их производство: их работникам и инвесторам. В социал-демократии будет фондовый рынок, но не в долевой экономике, поскольку в фирме нет права собственности, которое могли бы приобрести посторонние. В обоих планах рабочие и инвесторы будут совместно решать вопрос о поставках факторов производства в соответствии с кантианским протоколом.

Я до сих пор не поднимал вопрос об устойчивости кооперативного поведенческого этоса. Может случиться так, что кооперативный поведенческий этос более устойчив в экономике долевого участия, чем в социал-демократии, именно потому, что весь экономический излишек распределяется между теми, кто вносит свой вклад в производство в первом, но не во втором. Принцип сотрудничества ясен в имущественных отношениях долевой экономики , в отличие от существования права на получение доли прибыли, которую можно покупать и продавать, не содействуя производству, в условиях социал-демократии. Будет ли поэтому легче поддерживать дух сотрудничества в факторном обеспечении в долевой экономике, чем в социал-демократии? Не могу сказать, но мне кажется, что это вполне может быть так. Право на владение частной фирмой в социал-демократии может заразить ее поведенческий этос.

Модели должны радикально упрощать реальную жизнь. Кооперация, которую я смоделировал с помощью кантовской оптимизации, - это, я думаю, только верхушка айсберга кооперации, который будет развиваться в социалистическом обществе. Предположительно, сотрудничество будет распространяться способами, которые мы не можем себе представить в настоящее время, точно так же, как при капитализме индивидуалистический этос создал ужасы, которые невозможно представить ни одному разумному уму. Неэкономисты могут воспринимать способ, которым я моделировал сотрудничество, как механистический и чрезмерно формальный. Я в достаточной степени марксист, чтобы полагать, что сотрудничество является ключевым элементом построения социализма, и в достаточной степени экономист, чтобы верить в силу формальных моделей, проясняющих наше мышление.

перевод SGS
джерело: Catalyst //VOL 4 //NO 1 //SPRING 2020