Водные войны на Ниле

В Эфиопии, в Африке крупнейшей в мире плотины и ГЭС медленно двигается ближе к завершению. ГЭС Хидасэ (амх. ሕዳሴ, Hidāsē, Возрождение) (ГЭРБ) на реке Нил имеет потенциал для преобразования экономики Эфиопии и может революционизировать сельское хозяйство его северо-западного соседа Судана. Но дальше вниз по течению в Египте, где 95 процентов населения живут на берегах Нила или вдоль ее дельты, многие возражают против плотины, которую они рассматривают как фундаментальную угрозу их образу жизни. В то время как Эфиопия готовится к вводу в эксплуатацию плотины и отвода вод Нила для наполнения ее огромного водохранилища, международный спор по реке достиг критического момента. В наступающем году Египет и Эфиопия либо откажутся от своих разногласий, и совместно пойдут по пути сотрудничества - результат, который технически осуществим, но политически чреват, - либо столкнутся с дипломатической нисходящей спиралью.

История спора о плотине, однако, также становится все более неотделимой от усиливающейся «великой игры», разворачивающейся в восточной Африке: как Турция, Катар, Саудовская Аравия, Объединенные Арабские Эмираты и Египет - все в борьбе за влияние, ближневосточная геополитика перепрыгнула Красное Море, милитаризуя и поляризуя Африканский Рог. Ближневосточные державы занимаются поиском недвижимости для военных и военно-морских баз, захватывают пахотные земли и, как сообщается, занимаются разведывательными операциями, чтобы оказывать давление на своих конкурентов.

В некоторых случаях, растущее влияние и ресурсы стран Персидского залива помогли посреднически конструктивным компромиссам, которые двинули восточную Африку вперед: исторический июльский мирный договор окончил два десятилетия длиного состояния войны между Эфиопией и Эритреей при посреднических усилиях Объединенных Арабских Эмиратов. В других случаях, таких как Сомали, вмешательство на Ближнем Востоке сделало и без того нестабильную местную политику еще более взрывоопасной за счет экспорта горьких геополитических споров через Красное море.

Сегодня оба пути - эскалация конфликта и конструктивное сотрудничество - вполне возможны как в споре о плотинах, так и в регионе в целом.

Начиная с британских колониальных времен, использование воды в странах Нила было отрегулировано главным образом двусторонним соглашением 1959 года между Египтом и Суданом, которое предоставило Египту большую долю воды Нила, исключая Эфиопию и другие страны, расположенные выше по течению. Последние осудили соглашение, призывая к более справедливому использованию воды, но попытки в течение десятилетий вести переговоры по более широкому региональному договору по управлению водными ресурсами не дали результатов.

Несмотря на продолжающиеся споры, Эфиопия начала строительство ГЭРБ шириной в милю в 2010 году. Для эфиопских лидеров в Аддис-Абебе плотина Ренессанс является одновременно трансформирующим государственным инфраструктурным проектом и символом их национальных амбиций. Конструкция будет иметь высоту почти 152 метра и ширину 1,8 км, с дополнительной седловиной и резервуаром почти 2071 квадратных км. После завершения строительства водохранилище плотины может вместить до 74 миллиардов кубометров - больше воды, чем Египет поглощает за весь год. Его 16 турбин почти утроят нынешнюю установленную мощность Эфиопии для выработки электроэнергии и позволят осуществлять крупный экспорт эфиопской электроэнергии в соседние страны. Строительство было долгим, трудным процессом, но, по большинству счетов, рабочие должны начать заполнять водохранилище и производить электроэнергию в течение ближайшего года. Поскольку плотина финансировалась за счет внутреннего финансирования и выпуска облигаций для эфиопских диаспор по всему миру, давление, необходимое для завершения проекта и получения экспортных доходов, является высоким.

Сосед Эфиопии, Судан, первоначально выступал с Египтом в противодействии любым плотинам вверх по течению, но его позиция по проекту изменилась, поскольку потенциальные выгоды плотины для ее фермеров стали очевидными. Судан переживает жестокое сезонное наводнение, которое, по оценкам одного дипломата, не позволяет ему использовать более 20% пахотных земель. ГЭРБ может позволить восточному региону Судана в Гезире обрабатывать землю три сезона в год и использовать собственные меньшие гидроэлектростанции в Ниле для работы по выработке электроэнергии, что поможет реализовать ее давний потенциал в качестве житницы, питающей своих африканских и арабских соседей. Смена мнения Судана также может быть вызвана его растущей близостью с двумя региональными конкурентами Египта, Турцией и Катаром. Кроме того, Эфиопия построила ГЭРБ менее чем в 20 милях от границы Судана, тем самым заверив лидеров в Хартуме, что вода не будет отводиться с его пути через их страну.

Выгоды от плотины для Эфиопии и Судана очевидны, но ее последствия для Египта, одной из самых бедных в мире стран, являются потенциально тяжелыми. Восемьдесят пять процентов водоснабжения для почти 100 миллионов египтян проходит через Эфиопию. Если Эфиопия заполнит водохранилище менее чем за десятилетие, краткосрочное водоснабжение Египта окажется под угрозой. Но страна сталкивается с еще более серьезными долговременными опасностями, когда плотина регулирует поток воды через сельскохозяйственные районы Судана. Эфиопия дала обобщенные заверения в том, что она заполнит водохранилище достаточно медленно, чтобы не причинить Египту значительных страданий, но Египту по-прежнему трудно этому доверять или принимать. Кроме того, плотина возникла в то время, когда успехи Египта в контроле за ростом населения испарились, а его хрупкая экономика наконец-то демонстрирует перспективы после болезненных экономических реформ. В результате многие египтяне повторяют заявление президента Абдель Фаттах эль-Сиси о том, что спор о Нильской плотине является вопросом «жизни и смерти».

С точки зрения инженера, сказал один дипломатический чиновник, Эфиопия будет производить электричество, Судан будет сажать урожай, а Египет будет пить воду. Излишне говорить, что эта формула не работает для Египта, который по понятным причинам остерегается любых сдвигов от статус-кво.
Ссорившиеся стороны чередовались между бурными и прагматичными переговорами. Недавние теплые события в отношениях включали визит премьер-министра Эфиопии Абия Ахмеда в Каир, сообщение об освобождении 32 эфиопских заключенных Египтом и планы выработать совместное видение Нила. Это может сигнализировать о прогрессе в направлении разрешения. Но дуэльный национализм и страх внутренней нестабильности сдерживают обе стороны. Никаких конкретных прорывов не было достигнуто, а также не зафиксировано подробностей о том, сколько лет Эфиопии потребуется, чтобы заполнить плотину, и стороны продвинулись вперед, прежде чем вернуться к публичным обвинениям.

Несмотря на прошлые военные угрозы, перспектива прямой войны между Эфиопией и Египтом остается далекой и еще ниже, учитывая недавнее дипломатическое потепление. С одной стороны, ученые предполагают, что прямые войны за воду редко случаются, потому что трансграничное водоснабжение создает взаимозависимость (бомбить страну вверх по течению, которая может отвести ваше водоснабжение, неразумно). Более того, поток воды редко бывает полным или ничего, и существует ряд взаимовыгодных технических решений. Египет, со своей стороны, стремился избежать регионального авантюризма, и его вооруженные силы будут изо всех сил пытаться нанести прямой удар по плотине.
Тем не менее, ставки остаются высокими. Гораздо более вероятным, чем полномасштабная война, является дестабилизирующий перерыв в стычках по доверенности, в которых каждая сторона культивирует местные силы для обострения точек давления другой. Например, Египет обвиняют в подготовке сил в Эритрее, которая только начинает выходить из затянувшегося конфликта с Эфиопией (Египет решительно опроверг эти сообщения). Египет может также оказать давление на Судан через вооруженные оппозиционные группы, действующие в Дарфуре, Южном Кордофане и Голубом Ниле. Судан, тем временем, стал убежищем для исламистских противников египетского режима. Все соответствующие региональные партии также боролись за влияние с различными группировками в раздираемой войной Сомали. Другими словами, сети прокси для стран, дестабилизирующих друг друга, уже существуют в регионе.

Еще более все усложняет миниатюрная великая игра, появившаяся после повторного открытия на Ближнем Востоке восточной части Африки в течение последнего десятилетия, и последствий, которые это может оказать на спор о плотине. Внимание арабов к Рогу неуклонно растет с тех пор, как страны Персидского залива начали инвестировать в сельскохозяйственные угодья Африки после резкого роста мировых цен на продовольствие в 2007 году. Страны Персидского залива, находящиеся в сильной зависимости от импорта для своей продовольственной безопасности, начали поиск альтернатив глобальным рынкам, приобретая плодородные сельскохозяйственные угодья в восточной части Африки к югу от Сахары. С тех пор Катар, Саудовская Аравия, Объединенные Арабские Эмираты и даже Турция усилили различные формы инвестиций и участия.

Поскольку союзы быстро меняются с вливанием ресурсов и наличных денег, один высокопоставленный европейский дипломат назвал этот процесс «откровенной схваткой». Зарубежные игроки в регионе «знают, что небольшие деньги имеют большое значение. Вы тратите 50 миллионов долларов на кого-то, кто управляет какой-то группой, вы полностью меняете игру». Быстрый и случайный характер этого соревнования, которое эксперт по восточной Африке Аннет Вебер назвал «экспериментальным », означает, что этот и без того хрупкий субрегион становится все более горючим.

Участие Персидского залива усилилось после вмешательства Саудовской Аравии в 2015 году в Йемен и дипломатического разрыва с Катаром в 2017 году. В результате Рог стал еще более милитаризованным, и региональные субъекты теперь рискуют обострить местное соперничество. В то же время возросшее участие арабских стран, особенно обещанное Объединенными Арабскими Эмиратами обязательство о предоставлении помощи Эфиопии в размере 3 млрд. долл. США, указывают на возможность разрыва с прошлыми конфликтами и лучшего пути вперед.

Внимание стран Персидского залива - не единственная причина притока ресурсов в восточную Африку. Соединенные Штаты, Китай, Франция и другие также разместили там войска. Но регион взял на себя огромную роль в стратегическом и оборонном планировании государства Персидского залива. В ноябре 2017 года саудовские чиновники объявили об открытии военной базы в Джибути. В эритрейском порту Ассаб находится первая зарубежная военная база Объединенных Арабских Эмиратов с 2015 года, из которой Эмираты направляются в Йемен.

Между тем, Турция и Катар, стратегические конкуренты саудовцев и эмиратцев с незначительными предварительными инвестициями в Судане, подписали с Хартумом за последний год сделки на сумму около 5 миллиардов долларов. Сделки включают в себя планы аренды и развития порта Красного моря Османской эпохи на острове Суакин, а также разговоры о создании военно-морского района для стыковки как для гражданского, так и для военного использования в качестве третьей зарубежной военной базы Турции наряду с базами в Катаре и Сомали. Турция и Катар также вложили значительные средства в центральное правительство Сомали. Согласно последним сообщениям, Россия также ведет переговоры с Хартумом о военно-морском центре снабжения на Красном море.

Объединенные Арабские Эмираты были самыми агрессивными в расширении военного сотрудничества на Африканском Роге. Начиная с 2014 года, Эмираты начали помогать сомалийскому правительству в обучении и развитии его вооруженных сил. Тем не менее, в последние годы отношения ухудшились, поскольку ОАЭ обвинили правительство в Могадишо в том, что оно слишком дружелюбно относится к своим конкурентам - Катару и Турции, в то время как сомалийцы заподозрили ОАЭ в поддержке конкурирующих местных сил. Сотрудничество внезапно прекратилось в середине апреля после того, как сомалийские силы безопасности изъяли 10 миллионов долларов из денег ОАЭ с самолета Emirati.

ОАЭ, однако, создали широкую сеть и в первую очередь приобрели новых региональных партнеров для защиты своей позиции в Сомали. Недавно оно обязалось предоставить Эфиопии помощь в размере 3 млрд. Долл. США и помогло сблизить страну с Эритреей - еще одним получателем щедрых эмиратских денег. Некоторые предполагают, что ОАЭ могут использовать это недавно приобретенное кредитное плечо над Эфиопией, чтобы гарантировать, что ГЭРБ будет заполняться медленно, и высокопоставленный эмиратский чиновник подтвердил это намерение одному из авторов. Это позволило бы избежать краткосрочной нехватки воды в Египте, защищая гораздо большие вложения эмиратов во внутреннюю стабильность правительства Сиси в Каире. Таким образом, поскольку ближневосточная геополитика проникает в регион, это может фактически помочь направить спор по Нилу на дипломатическое урегулирование.

Недавнее эмиратское миротворчество является многообещающим событием. Если оно будет продолжено, это будет означать более конструктивный путь, чем до сих пор преследовали ОАЭ и другие региональные игроки. Эмиратский выбор отдать предпочтение объединению местных участников в своих обязательствах в Восточной Африке над экспортом ближневосточной конкуренции может значительно улучшить перспективы мира в регионе.

Однако такой исход далеко не предрешен. Отсутствие координации или заверений со стороны внешних игроков, риск дилемм безопасности остается, подталкивая других участников к конкуренции. Например, Египет ускорил свои усилия по модернизации военно-морского флота и расширил военные закупки, даже несмотря на то, что он ведет интенсивную военную кампанию против повстанцев на Синайском полуострове и вводит меры жесткой экономии, проводимые МВФ. Нет никаких сомнений в том, что это наращивание отчасти предназначено для укрепления мощи Египта в Красном море, где недавно было создано командование Южного флота, поставленное на якорь одним из его десантных кораблей французского производства. Для обеспечения того, чтобы должностные лица службы безопасности Эфиопии не истолковывали такие шаги, как реализацию своих давних опасений по поводу окружения со стороны арабов.

Поскольку ближневосточные державы усилили свое присутствие во всем регионе, западные державы и международные организации до сих пор не оставили свой след в споре о плотинах. В последние годы Соединенные Штаты предприняли осторожный подход к этому вопросу, вместо этого их политика на Ближнем Востоке и в Северной Африке была направлена на борьбу с революциями, гражданской войной и ИГИЛ. В наши дни пространство для взаимодействия с США также ограничено хаотичным процессом администрации Трампа и ограниченным охватом. На техническом уровне Европейский союз предложил различные решения, и Всемирный банк по-прежнему открыт для содействия переговорам между сторонами. До недавнего времени эти усилия сталкивались с недоверием, национализмом, региональной конкуренцией и отсутствием внимания со стороны США на высоком уровне. Но, как плотина начинает заполняться, абстрактная угроза будущего становится повседневной реальностью для управления, и период спорной дипломатии лежит впереди.

Для чиновников США может быть выгодно летать под радаром и работать на технократическом уровне. Но это может быть связано с отсутствием высокопоставленных чиновников, чтобы предложить конструктивные решения иностранным лидерам. Если Соединенные Штаты будут действовать более глубоко, они могут опираться на давние связи с Египтом, усиливая влияние на Судан благодаря недавним дипломатическим открытиям и значительной помощи США и помощи Эфиопии в области безопасности. Внутренние проблемы администрации Трампа усложняют ситуацию, но Соединенные Штаты могут и должны спокойно и конструктивно продвигать превентивную дипломатию между прибрежными государствами.

Спор о плотине ставит перед политиками США уникальные задачи. Проблемы, которые затрагивают региональную экспертизу и функциональную сферу влияния, могут провалиться из-за бюрократических провалов. Нильский спор охватывает ближневосточные и африканские офисы в Государственном департаменте и Пентагоне, а также требует технической экспертизы в трансграничных водных спорах. Некоторые чиновники Госдепартамента предприняли замечательные усилия для преодоления этих разломов и позволили дипломатам США представить единый фронт в Каире, Хартуме и Аддис-Абебе. Такие усилия, а также четкая и последовательная поддержка со стороны руководства, имеют жизненно важное значение для обеспечения того, чтобы политический процесс не искажался клиентеризмом или переоценкой военно-политических вопросов за счет функциональной экспертизы.

Успешное взаимодействие с США также потребует привлечения различных международных заинтересованных сторон. Это начинается с работы вместе с Европейским союзом, который мудро назначил координатора по Восточной Африке, а также с донорами из стран Северной Европы и международными финансовыми институтами, чтобы предложить технические консультации и деньги в качестве стимулов для сотрудничества местных сторон. Страны Персидского залива и Турция также должны участвовать в любом региональном диалоге: так же, как их посредническая конкуренция может усугубить местные споры, их дипломатические добрые услуги, помощь и инвестиции в такие области, как эффективность использования воды и трансграничная электрическая инфраструктура, могут помочь сшить регион мирно вместе. Как предупредил один дипломат, «мы не можем позволить себе политику, которая дезагрегирует регион по ряду стран. Все взаимо рикошетится в этом регионе".

Проблемы, возникающие из-за спора о плотине, наверняка возникнут в других контекстах. Во-первых, арабо-африканские связи становятся все более важными. Страны Персидского залива с их огромным богатством, но сокращающимися запасами продовольствия, возглавляют борьбу. Между тем, движение террористов и контрабандистов через пустыню Сахель, соединяющее арабский Магриб с Африкой к югу от Сахары, показало, что проблемы безопасности завтрашнего дня вряд ли будут вписываться в существующие бюрократические линии США. Вопрос не в том, углубятся ли такие арабо-африканские связи, а в том, могут ли они конструктивно углубиться, и в том, как изменится взаимодействие арабов в северо-восточной Африке после окончательного прекращения войны в Йемене на другой стороне Красного моря.

Точно так же вам не нужно принимать аргумент о том, что изменение климата помогло разжечь арабские восстания 2011 года, чтобы признать, что проблемы внешней политики все чаще возникают на стыке природы и национальной безопасности, где изменение климата и другие антропогенные изменения окружающей среды усугубляют дипломатические споры. Эти смешанные проблемы охватывают не только обычно отдельные сферы разработки политики на Ближнем Востоке и в Африке, но и традиционные военно-политические проблемы региональных экспертов и функциональный опыт гидрологов и инженеров. Начиная с кризиса с питьевой водой в Газе и заканчивая угрозой массивного внутреннего цунами, вызванного разрушением плотины Мосула, срывающего борьбу с ИГИЛ в Ираке, политическим лидерам все чаще придется разрабатывать процессы, в которых задействованы таланты более широкого круга технических экспертов. Поскольку изменение климата ускоряется и вызывает дальнейшее перемещение населения, есть все основания полагать, что эта тенденция будет только усиливаться.

Сподобалась стаття? Допоможи нам стати кращими. Даний медіа проект - не коммерційний. Із Вашою допомогою Ми зможемо розвивати його ще швидше, а динаміка появи нових Мета-Тем та авторів тільки ще більш прискориться. Help us and Donate!