Сумерки рассвета

И все же календарное завершение года символично – по доброй воле «стороны войны» на Донбассе освободили плененных. Около 300 наших сограждан вышли на свободу. Акт доброй воли свидетельствует, что шанс на субъектность и решение проблемы мира/войны по собственному уму и собственными силами у нас есть.

Субъектность - это не только и даже не столько внешняя политика. Украина выглядит как «больной человек», неадекватно оценивающий собственное состояние и потому не способный к самолечению. А болезнь Украины – внутренний психо-ментальный раскол, высокий уровень истероидности, выраженный общественный невроз, отсутствие даже попыток внутреннего диалога, трофейное отношение правящей «партии войны» к собственной стране.

2017 год подтвердил очевидное: Украина таки вошла в пост-индустриальный этап своего развития. Вот только путь был выбран не прогрессивный (модернизация, ре-индустриализация), а управляемый ре-гресс.

Мотив и целеполагание «выживания» становится сильнее предыдущих - декларативных - целей и желаний за короткое время догнатьболее развитых и о-современиться (романтизм 90-х, эгоизм начала 2000-х).Так, модернизация (осовременивание имеющегося) - шанс, упущенный в «потерянном десятилетии» 2004-2014 гг..

Ре-индустриализация (как перезагрузка имеющегося) стала несбыточной мечтой после экономической блокады и разрушения староиндустриальных кластеров, миллионной волны трудовых мигрантов, обескровивших социальный и человеческий капитал страны.

Фрагментация индустриального уклада и превращение украинской экономики в агро-промышленную провинцию с неизбежностью воспроизводят архаизированные (хотя и с «новыми технологиями») сферы экономической активности – торговлю, сбор и переработку агропродукции, сырьевой экспорт.

Сохраняющаяся в усеченном виде национальная система образования

переориентируется на производство нового вида экспортной продукции- профессионального человеческого капитала, эксплуатация которого в экономиках других стран обеспечивает устойчивую ренту в виде части возвращающихся доходов от ее эксплуатации (эту ренту правительство и эксперты почему-то называют «инвестициями»).

Государство новой политической номенклатуры, бюрократии и силовой элиты, имеющее в распоряжении госсектор (энергетика, ОПК, инфраструктура) и монополию на национальные финансы (бюджет, НБУ игосударственные банки, чей капитал уже составляет 54% банковского капитала страны), превратились в коллективного феодала, распоряжающегося архаизированной экономикой и поддерживающей баланс интересов за счет перераспределения ресурсов и доходов с подконтрольными региональными элитами (бюджетная децентрализация), чьи интересы не выходят за рамки местной социальной и транспортной инфраструктуры и участия в использовании местных ресурсов(земля, сырье, внутренний потребительский рынок, доля в глобализированных экономических кластерах - порты, перевалочно-торговые «хабы»).

Выстроенная модель архаизированной экономики убыточна и имеет свои пределы устойчивости.

Нарастающий дефицит торгового баланса и огромная внешняя задолженность уже в ближайшие год-два могут привести к дефолту и фрагментации всей национальной экономики. Примерно в таком состоянии
пребывала экономическая система бывшей советской империи в последние годы своего существования (1991 – как призрак из прошлого).

Обвал рынков (строительство, финансовые рынки), катастрофа с платежами и девальвация национальной валюты могут стать экономическим «спусковым крючком» новых потрясений, где экономический сепаратизм регионов и радикальные политические лозунги могут быть представлены как «спасение ценой распада».

В этом контексте конфликтные социальные решения в сфере здравоохранения и образования, сворачивание социальных обязательств государства только усиливают разрыв между обществом и государством.Архаизация стала своеобразной неписаной «коллективной стратегией», когда феодализированная полицейская власть спешит снять максимальную ренту с развала, а пролетаризированное общество, разуверившееся в революциях, адаптируется приспособленчеством и бегством.

Социальные бунты на местном уровне стали уже повседневностью. Люди учатся жить без государства и бунтуют неплатежами по завышенным тарифам, блокированием админзданий, самовольным включением газа и света, уходом от драконовских налогов, новыми волнами «трудовых беженцев», (...).

Страна начала тихий бракоразводный процесс с властью, отказываясь даже от бессмысленных трат на жжение шин и дискредитировавшие себя михо-майданы. Страна перестала верить в героев.

Архаичное самовыживание, мимикрия и ожидание неизвестного нового в деградировавшем старом. Ожидание ненаступившего 2018-го.

Архаизация и мимикрия могут длиться бесконечно долго. С одной запятой. Если это приемлемо для внешней среды. В случае с Украиной стихийная стратегия архаизации наталкивается напределы терпения.

Ставшая уже частью глобальной периферии, Украина несет и свою долю глобальной ответственности за стабильность в регионе, баланс интересов, устойчивость обновленного миро-порядка.

Следующий виток деградации и распада недопустим не столько по причинам сочувствия слабому, сколько из соображений безопасности развития и необходимости «стабилизации будущего».

Коррумпированная и воюющая страна в центре континента, с факелами на улицах и пещерным национализмом в решениях, с миллионами «трудовых беженцев» и бесконечными запросами новой финансовой помощи - вызов и угроза для всех. И дело не в нынешнем состоянии страны, качестве и составе нынешней власти, а в возможных новых деградациях, рисках распада и радикальных вождях, готовых взять власть на штыках и страхах.

Украинское общество, приняв «стратегию архаизации» (надеюсь, временно и вынужденно), боится следующих собственных революций, но еще надеется на перемены. Противники и партнеры уже получили нужные дивиденды, но не заинтересованы в дальнейшем разрушении украинского проекта.

Новый украинский проект – как новая соборность – должен дополнить «идею рождения» самой украинской республики образца 1991 года: быть свободной в независимости и самостоятельности. Все три пункта – рецепт возрождения и стратегии «новой современности», нео-модернизации страны, оказавшейся перед пропастью архаики и деградации.

2018 г. может и должен стать тем пунктом в истории, когда запрос на новую элиту нового украинского проекта станет общим.

Формирование новой стратегической элиты для реализации нового украинского проекта – ключевой пункт 2018 года, который еще не наступил. Но его утренние сумерки уже очевидны.